Воспоминания Игоря Иннокентьевича Толмачёва

Часть третья

 

Возвратившись в Алма-Ата в 1955 году и поступив в очную аспитантуру Института геологических наук  АН  КазССР (ИГН АН КазССР), я занялся изучением урановых месторождений  Северного Казахстана под руководством академика  АН КазССР Бока Ивана Ивановича. Меня приняли на полставки на должность младшего научного сотрудника в лабораторию геохимии радиоактивных изотопов. Руководил лабораторией Сыромятников Николай  Григорьевич, фронтовик, который стал доктором геолого-минералогических наук, профессором и известным учёным в бывшем СССР. Он  очень поддержал мою научную деятельность в тот период. Таким образом, мои геологические работы продолжились в области урана в ИГН КазССР до ухода на пенсию 1991 году. По иронии судьбы  СГАО Висмут закрыт  тоже в 1991 году.

            Хочу привести пример из моей жизни, когда моя судьба как  геолога была решена руководителем геологической службы СССР – Малышевым Ильёй Ильичём, Министром геологии СССР. После трудных военных и голодных лет учёбы 1942-1946г.г. в Семипалатинском геолого-разведочным техникуме(КазССР), я защитил диплом на отлично и получил звание техника – буровика. Меня должны были  направить в геологическую партию для отработки 3-летнего стажа. Но я хотел иметь высшее образование.  Работая на практике  в геологических экспедициях,  я общался с геологами  и полюбил эту работу. Моя мечта была стать геологом. У меня было огромное и неистребимое желание воплотить свою мечту в действительность. Однако, директор техникума не выдавал диплома. Разрешалось только одному  технику ехать на учёбу в институт – моему другу  Михаилу Душину. Директор сказал мне, что если я буду иметь разрешение Министра геологии, то он выдаст диплом. Дома, моя мамаша Елизавета Даниловна, сказала: «бумага - терпит,  пиши Министру». И я написал Министру геологии. В заявлении я отметил, что диплом защитил на отлично, хочу учиться в институте на геолога.  И вот через неделю мне лично домой пришла правительственная телеграмма на красном бланке: «Разрешить учёбу в счёт 5%(для отличников).  подпись= Малышев». Моей  радости не было предела. Правительственную телеграмму я вручил ошеломлённому  директору, который тут же выдал мне диплом. В июне 1946 года я был принят  без экзаменов в Казахский горно-металлургический институт на геологоразведочный факультет. Это был 1946 год – всего один год после войны.

            В период 1962-1969г.г. я дважды получал приглашение  из Москвы о возобновлении работы в Висмуте. И вот в 1970 году началось оформление на повторную работу в Висмут. Вся подготовка документов имела длительный характер, особенно получение разрешения партийных органов и многочисленных медицинских справок мне , моей супруге и детям – школьникам. После многочисленных проверок и инструктажа  о поведении советского специалиста за границей, я получил положительное решение на выезд от ЦК Казахстана и комиссии ЦК в Москве. В мае 1971 года  я прибыл в знакомый и родной мне СГАО Висмут, где начиналась моя первая незабываемая производственная деятельность молодым специалистом –геологом, наполненная глубоким смыслом и ответственностью. Приехал я один, а семья прибыла чуть позже. Поселился в гостинице советского клуба в Зигмаре. Началось моё новое знакомство с обстановкой. Генеральная дирекция уже располагалось в новом огромном здании и охранялось полицией ГДР. В бюро пропусков меня сфотографировали и выдали пропуск со значками, дающие право посещать многие объекты. Заламинированный пропуск был на ремне  и прикреплялся внутри кармана – удобно и без потерь. В здании размещались различные  отделы Висмута, была столовая и буфет, где можно было хорошо пообедать. Через некоторое время  меня  пригласил для беседы главный геолог СГАО Висмут Данильянц Александр Абрамович. Объяснив ситуацию, он назначил меня главным геологом на руднике Кёнигштайн. Вот так я снова начал деятельность рудничного геолога уранового месторождения Кёнигштайн. С благодарностью вспоминаю очень трудное, но живое и интересное дело  на Кёнигштайне, его  хороший немецкий и советский коллектив и прекрасные места проживания в Саксонской Швейцарии.

Коллектив советских спалциалистов Кёнигштайна (около 20 семей) компактно проживал  в посёлке Копиц, на правом берегу  реки Эльба. На другом берегу находился городок Пирна. На юго-восток  от г. Пирны в 11 км располагался рудник Кёнигштайн с копрами Шахт, административными зданиями и канатной дорогой, которая транспортировала вагонетки с урановой  рудой до железнодорожной станции. От рудника на восток открывался чудесный вид на крепость Кёнигштайн, построенный на высоком останце базальтовых пород. В крепости, во время второй мировой войны содержались военнопленные французские генералы. От посёлка Копиц, примерно в 12 км на северо-запад, город Дрезден.  В Дрездене, при группе советских войск в Германии (ГСВГ), находилась средняя школа, где учились наши дети, выезжая на автобусе  каждый будний день на  учёбу. Средняя школа в Дрезденском военном городке была укомплектована опытными и лучшими педагогами из Москвы. Мой сын Леонид окончил 10-ый класс в этой школе.

            В посёлке Копиц жили советские специалисты как  рудника , так и Дрезденской геологической экспедиции.  В повседневной жизни мы были вместе. Постоянно общались, отдыхали и ездили в экскурсии, отмечали дружно все праздники и растили детей. Много внимания уделялось художественной самодеятельности, спорту и встречам с немецкими коллегами и немецким населением. Встречи с немецким населением всегда были дружественные , полные взаимопонимания. Во всей нашей жизни большую работу проводили главный инженер рудника Джангирьянц Михаил Аркадьевич  и профорг Сокуренко. Благодаря им советские специалисты побывали во многих музеях Дрездена, на предприятиях, встречались со знатными людьми ГДР.

            Приступив к работе главным геологом рудника, я был представлен директору рудника  Братфишу Герхарду и всему немецкому и советскому коллективу геологов. Представление проводили Братфиш и Джангирьянц и оно прошло в торжественной и дружеской обстановке.

            Перед нами стояла первая и главная задача – выполнить генеральный подсчет запасов урана месторождения  Кёнигштайн в очень сжатые сроки. Одновременно мы должны были обеспечивать активную плановую добычу урановой руды. Недостаток технических кадров осложняло выполнение подсчёта запасов. Помог техническими кадрами с других объектов  главный геолог Висмута Данильянц А.А.. Существенную помощь мне оказал немецкий куратор Арнольд Райниш, который хорошо знал геологические материалы Кёнигштайна и прекрасно владел русским языком. Благодаря напряжённому труду немецких и советских специалистов, генеральный подсчёт запасов урана был завершён в срок и представлен комиссии для защиты и утверждения. Защита происходила на представительном научно-техническом совете СГАО Висмут. Мной был сделан подробный доклад. После многочисленных вопросов и ответов на них прошла острая дискуссия по генеральному подсчёту. Но общий итог подвёл Леонид Лунёв фразой: «Лучшего подсчёта запасов нам не выполнить. Предлагаю  принять подсчёт и утвердить запасы по Кёнигштайну».  Научно-технический совет принял подсчёт и утвердил запасы. В годовом отчёте генерального директора СГАО Висмут Волощука С.Н.  это было отмечено как положительный факт  в работе рудника Кёнигштайн. Это было признание хорошей работы коллектива геологов молодёжного предприятия  Кёнигштайн и моей деятельности  тоже  за этот очень короткий  срок  моей работы. Теперь я  мог  полностью включиться  в деятельность геологической службы  предприятия, ибо на нём был ряд промахов и  их нужно было срочно ликвидировать.

            1. Выяснилось, что советские специалисты много месяцев не получают премии в рублях. Сказалось невыполнение одного пункта – прирост новых запасов. Тогда мы с  участковыми геологами нашли и разведали на флангах рудной залежи новые запасы и их приростили. Таким образом, обеспечили получение премии, но главное = вскрыли резервы новых запасов,  что снижало себестоимость добычи урана.

            2. При геолого-экономическом анализе отработанных запасов мною были обнаружены десятки блоков, которые имели остатки кондиционной урановой руды, но не выбраны. Это значит мы не можем списать отработанный блок, его запасы,  а следовательно, понизить себестоимость. Появилась задача – срочно добрать руду, что и  было сделано горняками. Началось  списание  с балансов отработанных блоков.

            3. При обходе территории рудника мною было обращено внимание на шламы – отходы, мелкие частицы, которые выносились рудничными водами и складировались в небольшом котловане, образуя грязеподобное озеро. Илистая грязь накапливалась в озерке в течение длительного периода откачки подземных рудничных вод и могла содержать урановые минералы. Я срочно дал задание опробовать всю площадь котлована – озерка на уран. Прогноз подтвердился и мы получили дополнительный запас руды с высоким содержанием урана и ввели их в эксплуатацию.

            4. Необходимо было ускорить работы по обобщению новых геологических данных по месторождению, результатом которых явилось совершенно иная форма рудных залежей. Оказалось, что залежи  руды имеют  не пластовый характер, а «воронкообразный» или  «каплевидный  с  отростками». Форму урановых залежей надо учитывать при подсчёте  запасов руд, а горнякам – при  выборе системы отработки.

            5. При анализе проходок выработок, мною был выявлен факт, что капитальные горные выработки пройдены в центральной части урановой залежи с целиками, содержащие высокое содержание урана. Это повергло меня в уныние. Как взять эту руду? Единственной  альтернативой  извлечения урана  из целиков представлялся метод подземного выщелачивания. Этот метод предложил Лунёв Леонид – главный гидрогеолог  СГАО Висмут. Метод  стал успешно внедряться на Кёнигштайне и показал прекрасные результаты.

            Исходя из вышеуказанных примеров, а их можно привести десятки, следует говорить о многообразии решаемых задач рудничного геолога. Считаю, что на урановых рудниках приоритет должен быть отдан геолого-геофизической службе.

            В течении года работы на Кёнигштайне  мной все задания были выполнены. И я, имея опыт научных исследований по урану (16 лет), попросил руководство геологической службы СГАО Висмут перевести меня в Перспективный отдел Центрального геологического предприятия (ЦГП). В середине 1972 года я с семьёй переехал в Зигмар и подключился к выполнению научной тематики ЦГП. Дела по Кёнигштайну  я передал Стороженко, назначенному вместо меня главным геологом.  По его просьбе детально ознакомил и ввёл в курс дела как по геолого-геофизической службе, так и в  целом по предприятию. Честно говоря, мне было  очень жаль уходить из Кёнигштайна.  Я очень благодарен директору предприятия  Братфишу Герхарду, который постоянно поддерживал меня и геологическую службу. Мы по деловому и дружески решали все вопросы. Мой заместитель – Мейснер Эрих,  был ветеран Висмута , отлично знал геологию многих месторождений, великолепно владел русским языком, деловито и умно руководил немецкими коллегами. У меня с Мейснер Эрихом  были очень дружеские и искренние отношения.

            Важным событием в 1972 году в нашей семье  явилось окончание  10-ого  класса моим сыном Леонидом. Он отлично сдал все  экзамены на аттестат зрелости в Дрезденской школе ГСВГ. В том же году Леонид поступил в Московский геологоразведочный институт на горную специальность. При поступлении проявил настойчивость, терпение и волю для того,  чтобы стать студентом с правом проживания в студенческом общежитии. Дочь Ольга перешла в 5-ый класс. Кроме того,  она успешно  окончила Дрезденскую музыкальную школу ГСВГ, прекрасно исполняя на пианино произведения музыкальных классиков. Позже выступала в концертах в советском клубе Зигмар. Моя супруга , Лариса Валентиновна,  принимала активное участие в общественной жизни советской колонии, была председателем женсовета Висмут и одно время работала учителем историком  в советской школе  в Карл-Маркс-штадте. Бытовые условия в Зигмаре были хорошие. Моя семья проживала в 3-х комнатной квартире  в доме совместно с немецкими и советскими специалистами с середины 1972 до середины 1976 года до окончания командировки.

            Моя  работа с середины  1972 года  проходила в Перспективном отделе ЦГП  в Грюне. Отдел возглавлял опытный организатор и творческий геолог В.Бельский. Отдел  был укомплектован высококвалифицированными специалистами, многие имели учёные степени кандидатов наук. Ряд из них  позже стали докторами наук. Вообще, идея создания такого  отдела была глубоко правильной.  Работа не была связана с добычей урана и приростом его запасов, этим занимались другие отделы и подразделения. Перспективный отдел вёл важную, нужную работу по сбору и обобщению всего геологического материала ГДР не только по урану, но и по другим элементам (олово и т.д.). Фактически это была научная организация, работающая на прогноз урана, олова, редких металлов, алмазов. Она не могла давать сиюминутную отдачу. Однако, уже были получены первые отличные результаты по открытию оловоносных промышленных руд в Рудных горах.

            В отделе меня определили в группу, которую возглавлял Кудрявцев Борис Евгеньевич, кандидат геолого-минералогических наук. Он был руководителем и исполнителем темы: «Радиогеохимическая карта юга ГДР», владел методами составления подобных карт в СССР, был  хорошим  организатором . Немецкие сотрудники М.Фивег, Х.Бюхнер активно помогали  нам в работе. В состав группы входил советский геофизик В.Цурка. Летом наша группа  выезжала на полевые работы, производя измерения на радиоактивные элементы в коренных породах разного свойства и возраста. Мной  был собран  большой геологический материал по всем урановым месторождениям и рудопроявлениям ГДР, составлена  геологическая основа. Был проведен анализ и составлены приложения к карте. Все крупные урановые месторождения ГДР были посещены и изучены на месте. Была специальная поездка на народное предприятие для изучения всемирно известных мансфельдских сланцев перми на северо-западе ГДР, где кроме меди, платины, палладия, никеля, кобальта присутствовал  и уран. Над радиогеохимической картой ГДР мы трудились ; года и её завершение совпало с окончанием моей служебной командировки  в Висмут. Летом 1976 года я с семьёй вернулся на Родину, в Алма-Ата в свой Институт геологических наук АН Каз ССР.  В нём я проработал старшим научным сотрудником до выхода на пенсию  в 1991 году. Все эти годы занимался изучением вопросов  по металлогении Казахстана, включая исследования урановых месторождений и других типов месторождений.

В заключении хотел бы отметить, что  приехав после 16 лет второй раз в ГДР, в СГАО Висмут, я увидел разительные перемены в жизни немецкого населения.

            Во-первых, были восстановлены и достроены такие города  как Берлин, Дрезден, Карл-Маркс-штадт (Хемниц), которые были сильно разрушены во время войны. В первый заезд в ГДР я видел все эти разрушения и они производили тягостное впечатление.

            Во-вторых, в ГДР имелся высокий жизненный  уровень населения (по сравнению с бывшим СССР). Можно было в любом городке или посёлке купить все продукты – от мяса, молока,  масла до разных овощей высокого качества и приобрести любые промышленные товары по доступной цене.

            В-третьих, немецкие граждане имели здоровый , бодрый вид, хорошее настроение, чувство высокого достоинства, одевались в хорошую модную одежду. Чувствовался жизнерадостный ритм  и в работе и на отдыхе.

 В СГАО Висмут также произошли существенные изменения  в лучшую сторону. Прежде всего качественно улучшился кадровый состав, как  немецких так и советских специалистов на объектах, предприятиях и генеральной дирекции. На смену пришло более высокое технологическое оснащение и передовые методы  управления горнодобывающих предприятий, новые методы поиска и разведки.  На смену пришли  среди немецких руководителей новые выросшие, опытные руководители различных подразделений Висмута. Среди геологов и геофизиков имелись кандидаты наук.  Все  крупные предприятия Висмута возглавляли уже опытные  немецкие специалисты. Выросла новая немецкая техническая интеллигенция. Совершился новый скачок роста немецких специалистов, с которыми мы начинали добычу урана в 1951 году.

            В моей памяти СГАО Висмут оставил высокую организацию труда русских и немецких специалистов, высокий культурный уровень жизни русских, проживающих совместно с немецкими друзьями. СГАО Висмут подарил нам знание об огромном культурном наследии немецкого народа, которое останется в наших сердцах на многие годы.

И.И.Толмачев

(Опубликовано 21 Октября 2017)