Мазуров Владимир Иванович

Здравствуй «Висмут» или 30 лет спустя

 Утром, попрощавшись с гостеприимным и прекрасным Дрезденом, мы взяли курс на Ауэ. Мы-это моя дочь Татьяна, её муж Рольф (за рулём), сын Серёжка с женой Тоней, ну и, наконец, я, ваш покорный слуга. Наше немногочисленное семейство свободно умещалось в «железном коне» под кодовым названием «KIA». В багажнике автомобиля лежал наш «скарб» состоящий из нескольких небольших сумок. Начиная с Маннхайма, мы уже проехали более 2000 километров, оставив позади Францию, Бельгию, Голландию и Люксембург, побродили по ночному Парижу, побывали в Кёльне, Берлине и Дрездене. Наше путешествие длилось уже почти десять дней. Ауэ был нашим последним городом, после которого мы отправлялись к дочери, в её город, где она жила (с него мы и начали путешествие), а оттуда (с Франкфурта-на-Майне) уже должны были улетать на свою Родину, в наш Казахстан. От Дрездена до Ауэ было рукой подать, каких-то двести или двести с небольшим километров. По этой дороге я много наездил, организовывая и сопровождая экскурсии в Дрезден, или «мотал» километры с рыбацкой «дружиной» в Моритцбург, на озеро. Номера в двухэтажной гостинице нас уже ждали.

Дочь, как и везде, заранее позаботилась об этом. Хозяином гостиницы оказался бывший шахтёр «Висмута» который был очень рад нашему приезду и непременно хотел поговорить со мной, узнав, что я работал на шахте 366 в Ауэ. Устроившись в гостинице, мы сразу же поехали в Ауэ. Здесь было совсем недалеко. За окнами автомобиля я видел знакомые до боли места. И через 30 прошедших лет тут практически ничего не изменилось. На мгновение мне даже показалось, что я отсюда никогда и никуда и не уезжал вовсе….Но сын вернул меня к действительности, сказав: -Пап, приехали. Мы притормозили у волейбольной площадки (это место у нас называлось «теннис-платц» *) и взглянув на неё, у меня было такое ощущение, что я был здесь не позднее, чем вчера. Она не преобразилась ни внешне, ни внутренне. Площадка по прежнему была обнесена сеткой от проходящей рядом дороги и как мы позднее узнали, на ней иногда даже играли в волейбол и футбол. Спустившись вниз от «теннис-платц», мы оказались в центре «советского сектора». Но……Как такового, его уже не было. Из четырёх домов в которых жили советские специалисты с семьями, и я в том числе, остался (или выжил?) всего лишь один дом, стоящий (и стоявший) в самом низу, на левом берегу речки Мульды.

На месте остальных трёх домов** была насыпана земля, уже заросшая травой. В виде невысоких холмиков. Это напоминало захоронения той советской эпохи, детьми которой мы были, эпохи, в которой мы жили и работали. Из всего прошлого здесь осталась вишня, росшая у подъезда нашего бывшего дома да домик с контейнерами, куда мы выносили мусор……И ……больше ничего…… От детской и городошной площадок остались од- ни воспоминания. Мы с трудом поднялись по заросшей кустами и деревьями лестнице в бывший советский клуб. От него остались только стены и державшиеся на честном слове потолок и крыша. В него было страшно заходить. Но мы всё же зашли. Да….Здесь словно Мамай прошёл…..И не один, а сразу несколько Мамаев! В потолке, стенах и полу зияли дыры. Я пытался пройти в свою фотолабораторию на втором этаже, но мне это не удалось. В библиотеку тоже нельзя было проникнуть. Невозможно было спуститься и в бывшую сауну. В комнате, в которой мы наслаждались пивом и стучали костяшками домино по огромному круглому столу с мощными креслами вокруг, в окружении рогов - трофеев неизвестных нам оленей и охотников, гуляла пустота…. В кинозале стоял полумрак. На сцене белел разорванный экран. После нашествия Мамая (или мамайцев) мы были наверное первыми, кто посетил наш бывший советский клуб…… На нетронутой, а потому и не разгромленной цветочной клумбе возле клуба, я набрал горсть земли, чтобы отвезти и положить своей супруге на могилу….. Потрясённые и ошарашенные одновременно всем увиденным в клубе, мы поднялись на флос-грабен. Это название обязано ручью (или, наоборот, ручей обязан названию), который протекал выше нашего советского сектора вдоль гор. Рядом с ним шла широкая тропа. Говорили, что по этому ручью когда-то сплавляли лес, но так ли это, я точно не знаю Здесь, в лесу, воз- ле  ручья, мы просто гуляли, собирали малину и грибы, а иногда устраивали семьями пикники с пивом. Вода в ручье была прозрачная, как стекло, и вкусная. В знойный день мы пили из него холодную воду. А ещё в ручье водилась рыба. Местные жители использовали его воду для полива своих миниатюрных участков-дач, огороженных невысокими колышками. Раньше отсюда было хорошо видно мою шахту и её террикон-исполин….. Сейчас, как и тогда, всё утопало в зелени, в тени которой мы когда-то ходили….. Сам ручей, как и 30 лет назад, был бесконечно чистым. Но чувствовались и новые веяния.

Так, на самой тропе добавилось несколько новых скамеек. На дачных участках вместо нескольких домиков- скворечников «выросли»  дома с добротными гаражами и бассейнами с декоративными рыбками. «Исчезла» и моя шахта с «горой». Как будто её никогда и не было. Куда делось это всё - даже не предс- тавляю! Впрочем, на такие дела-немцы Великие мастера! Ума им для этого не занимать! Конечным пунктом на флос-грабене у нас был памятник, расстрелянным фашистами в апреле 1945-го года, группы военнопленных, из которых 18 были советские солдаты. Этих, захваченных в плен людей разных национальностей, сопровождали немецкие солдаты. Узники решили совершить побег. Но он не удался. Да и как далеко могли убежать эти люди? Их всех поймали и расстреляли здесь же, в лесу, а потом сбросили в шурф. Памятник не изменился, его только дополнили табличкой с двумя фамилиями людей, найденными среди казнённых. Недалеко, под стеклом, на столбиках, появился и напечатанный текст описания этой страшной трагедии. Здесь, на интернациональном мемориале, сохранилась вечная тишина и царила строгая торжественность. Мы постояли, почтив память погибших и пошли обратно к советскому сектору.

Уже перед спуском с флос-грабена,мы заметили объявление, прикреплённое в виде овальной таблички к дереву, которое гласило непременно посетить гаштет, где вкусно и почти бесплатно кормят. И указывалось смешное расстояние до него - всего каких-то 300 метров. Оставив «железного коня» в советском секторе, мы пошли в город, решив, как и предписывалось в объявлении - непременно зайти в заведение и поесть. Кстати сказать, у нас не было и маковой росинки во рту с самого Дрездена. Гаштет мы нашли сразу же на выходе в город. Он располагался как раз напротив бывшего управления ГДП-9, в котором сейчас располагался античный музей, на что указывали стоящие каменные изваяния у его входа. К нашему великому сожаленью, музей был закрыт. Мы не обманулись! Нас действительно вкусно и недорого покормили, угостив несколькими сортами бочкового пива, но моего любимого «Wernesgrunеr» среди них не было. Тогда я спросил бармена, есть ли это пиво в наличии. Он утвердительно кивнул головой и достал бутылку пива, пива, которое нам в советскийr клуб, привозили прямо с пивзавода. Но……то ли я отвык за столько лет от этого пива, то ли пиво стало другое, но это было совсем не то. Его, безусловно можно было пить, но, сделав несколько глотков, я поставил бутылку на стол. Даже этикетка на бутылке с пивом и близко не напоминала прежнюю.

Бармен ничего не сказал и не спросил, он наверное тоже всё понял. В гаштете нам понравилось всё. На стенах и на полках было много сувениров, предметов народного творчества на горную тематику, разная шахтёрская атрибутика, даже живая собака на полу лежала (хозяин собаки сидел за соседним столиком).Такое распространено по всей Германии и не только. Подобные заведения без этого просто не существуют! Я уже писал об этом. Но здесь был особенный калорит. Здесь был горный край. Край шахтёров и горняков. После гостеприимного гаштета мы наконец спустились в Ауэ и основательно осмотрелись. Ничего из ряда вон выходящего с городом не произошло. Те же улицы, дома, магазины, всё то же, на прежних местах. Даже жители казалось не состарились, а были те же. Правда в старые добрые времена я бы не встретил здесь так запросто, как сейчас, седовласого «Кадиллака». А сейчас, пожалуйста, любуйся! Можешь даже попрыгать на нём. Такой броне, в которую «закован»  этот автомобиль, ничего не будет. Даже следов не останется. Да! Выражаясь по-ленински, можно сказать: «Какая машинище, а! Глыба, а не машина!».

После возвращения из Ауэ, уже в гостинице, я встретился с приехавшим ко мне из Грюны ветераном «Висмута» Док-инж.. Гюнтером Дуке, переводчиком, который приложил неимоверно много усилий для перевода и издания в Германии книги воспоминаний о «Висмуте». В этой книге были и мои заметки. Гюнтер приехал на своей машине, работающей и на бензине и на электричестве. Он только недавно её купил и проехал всего 1000 километров. Я первый раз видел вблизи такую машину. Мы тепло поздоровались и Гюнтер торжественно вручил мне книгу с моими воспоминаниями. Я попросил его расписаться в книге. Кроме всего прочего, Гюнтер подарил мне авторучку под названием «Дипломат» и ещё несколько сувениров. Я в долгу не остался, наградив его более, чем скромно: шапочкой с большим козырьком от солнца и с вышитым на ней казахским орнаментом. Мы оба были рады нашей встрече. Гюнтер познакомился и с моими детьми. Они сразу нашли общий язык. Потом мы поговорили о планах на будущее и начали прощаться. Гюнтер спешил к больной жене и к тому же у его сына был день рождения – юбилей, ему исполнилось 50 лет. Сфотографировавшись на память и пожав друг другу руки, мы расстались, договорившись непременно переписываться и конечно же встретиться. Я долго смотрел вслед отъезжающей машине……Гюнтер был постарше меня, а ведь мне уже 74 года……Да……Кто-то тронул меня за плечо. Я обернулся. Рядом стоял сын: -Пап, ты как? -Нормально, малыш. -Ну, тогда поехали.

 Меня уже ждали.  Клуб «Активист» был тоже почти рядом. Здесь вообще всё было недалеко. При желании можно было всё обойти пешком. Но его Величество «время» не позволяло этого сделать. Подъехав к клубу, нам опять в очередной раз не повезло: он был уже закрыт. Собственно, это был уже не клуб, а музей «Висмута» или как он теперь назывался «Museum Uranbergbau» что в переводе звучит как «Музей разработки урановых месторождений». Когда-то здесь проходили торжественные собрания с концертами, посвящённые праздничным датам или каким-либо юбилеям. Выступала здесь и художественная самодеятельность нашего советского коллектива. Блистала и наша Роза Рымбаева, которая приезжала сюда с концертом. Немцы были восхищены её голосом и когда заходили ко мне в кабинет, восклицали: -Такая маленькая, а такой голос! Да уж, это точно. Честное слово, мне было приятно это слышать. Очнувшись от воспоминаний и ещё немного постояв перед закрытой дверью музея я пошёл догонять своих детей, которые облюбовали горную технику, наверняка принадлежащую музею, но стоящую под открытым  небом. Здесь же,  рядом с клубом, была огорожена площадка для стрельбы из лука ,но и она была закрыта. Очень жаль. У меня даже в этот момент появилась шальная мысль, идея - сфотографироваться с луком в руках на подземном электровозе. А что? Седой, как лунь Амур, с луком и стрелами, на железном чудовище! Круто? Ещё как! Но интересного кадра не получилось….Зато в музее, внизу, был открыт гаштет, куда мы и зашли с превеликим удовольствием. Было такое ощущение, что мы попали в огромную горную выработку закреплённую «всплошную»  деревянными окладами или, грубо говоря, круглыми деревянными стойками. Столик нам любезно предоставила очаровательная официантка. Мы заказали пива и позволили себе оглянуться. Народу было много, но никто не шумел и места всем хватало. Как везде и как всегда. Вскоре принесли и заказанное нами пиво. Оно было великолепное, как впрочем и всё остальное, нами заказанное к пиву. Немного осмелев, я решил обойти и осмотреть развешанные на стенках и прибитые к ним шахтёрские предметы, плакаты, утварь, одежду и так далее. Здесь были и одноразовые «шахтёрские» часы***,распятые гвоздями на деревянных стойках, и таблицы предупредительных сигналов и чего ещё только здесь не было. Всё то, что непосредственно относилось и соприкасалось с горным трудом и производством. И этого всего было в избытке. Я даже примерил шахтёрскую фуражку, висевшую с парадными костюмами горняков и дети сказали, что она очень мне идёт.

Выйдя из гаштета и ещё раз пожалев, что музей закрыт, мы отправились в гостиницу. Так уж получилось, что с хозяином гостиницы мы поговорили только утром, перед самым отъездом, после завтрака. Из общих знакомых у нас было всего несколько человек. Где они, что с ними-он не знает. Он с уважением вспоминал советских специалистов с кем приходилось ему работать и добрым словом помянул русскую кухню, особенно пельмени, которые однажды ему пришлось где-то попробовать. В знак благодарности я ему оставил несколько казахских монет, а он мне вручил набор открыток с видами Шлемы. Попрощавшись с хозяином и хозяйкой гостиницы и поблагодарив их за гостеприимство, мы медленно выехали из Шлемы. Я не говорю «прощай, Ауэ!» я говорю «до свидания, Ауэ!». Мы ещё встретимся! Хотелось бы встретиться. Я ещё не всё здесь сделал. Не о всех и ни о всём написал. Пока, Ауэ! До встречи!

---

«теннис-платц»*-а ещё отсюда комфортабельные «Икарусы» отвозили семьи специалистов, у которых заканчивались их сроки командировки в «Висмуте» в Ауэ, во Франкфурт-на-Одере, на поезд «Берлин-Москва». В 1988-ом году отсюда уехал и я с семьёй…

трёх домов**-один из трёх исчезнувших домов вообще был огромен. Он стоял как раз посредине сектора. У него было 4-е этажа. На третьем этаже жил в этом доме в 3-х комнатной квартире и я со своей семьёй. В доме была большая столовая на первом этаже и два магазина. На самом верхнем этаже была гостиница для приезжающих на непродолжительное время советских специалистов. В этом же здании располагалась и начальная(до 3-го класса) школа для наших детей.

«шахтёрские» часы***-это действительно карманные, механические одноразовые часы. Они ходят до первой остановки. Если встанут, то ремонту не подлежали. Поэтому и стоили копейки. Шахтёры безжалостно расправлялись с ними и в случае их остановки, прибивали гвоздя ми к стойкам В шахте, в темноте, при попадании на них света, они блестели, отражаясь всеми цветами радуги.

 

 

Смотрите фотографии к рассказу  >>>здесь<<<

 

 

 

 

Вернуться на главную страницу