|
   
     
Секретные гении золотой шарашки
Немецкие ученые-пленные тайно работали над
созданием советской ядерной программы
[24.01.2005]
"Белый архипелаг
Сталина" — так называется книга известного московского
журналиста Владимира Губарева, только что вышедшая в
издательстве "Молодая гвардия", где освещается одна из самых
темных страниц советской истории — участие немецких ученых и
технических специалистов в создании советского ядерного оружия.
Об участии немецких инженеров и физиков, вывезенных за океан, в
создании американского ракетно-ядерного щита известно давно.
Много написано о советском ядерном шпионаже. В начале 1990-х
приоткрылась правда об участии немецких ученых и инженеров в
советских ракетных программах. Однако тема ядерного оружия
оставалась закрытой. Поэтому вышедшую книгу, автор которой
получил доступ к ранее секретным документам, можно считать
удачей.
...20 августа 1945 года постановлением
Государственного комитета обороны и Политбюро был создан
Специальный комитет правительства СССР по проблеме № 1 (так
назвали атомную проблему, проблемой № 2 была ракетная), куда
вошли крупные партийные и хозяйственные деятели, ученые,
военные. Председателем комитета был назначен Берия, которого в
декабре 1945-го освободили от обязанностей наркома внутренних
дел. Для непосредственного руководства
научно-исследовательскими, проектными, конструкторскими
организациями и промышленными предприятиями по использованию
атомной энергии и производству атомных бомб было создано Первое
главное управление при Совнаркоме (Совете Министров) СССР.
Возглавил его бывший нарком вооружений Борис Ванников, на его
базе потом возникло Министерство среднего машиностроения СССР.
Была поставлена задача: создать и испытать копию американских
атомных бомб и в то же время попытаться создать свою собственную
конструкцию. И в этот решающий момент в полк советских ученых и
специалистов, работавших над проблемой № 1, пришло солидное
пополнение.
Золотые шарашки
В первые месяцы
после войны истерзанный войной Старый Свет прочесывали особые
команды, созданные при спецслужбах держав-победительниц, в чью
задачу входило выявление и отбор научно-технической,
промышленной, архивной документации нацистской Германии и ее
союзников, золота, произведений искусства, банковских ценностей,
а также ученых и инженеров для их дальнейшего практического
использования. Люди из американского Управления стратегических
служб нашли и вывезли в США тысячи немецких специалистов в
разных областях науки и техники, включая главного конструктора
ракетного оружия Третьего рейха Вернера фон Брауна и группу
физиков во главе с нобелевскими лауреатами Вернером Гейзенбергом
и Отто Ганом, работавшими над созданием ядерного оружия. Тем же
занимались их коллеги из НКГБ — МГБ СССР.
Благодаря деятельности советской разведки, работавшие с
Игорем Курчатовым * советские ученые уже в начале 1945 года
знали главные секреты атомной бомбы. В сентябре бомбу в принципе
можно было собрать. Мешали дефицит уранового сырья и масса
локальных технических и технологических проблем, специалистов по
которым в Советском Союзе было мало или не было вообще. Эти
лакуны должны были закрыть немецкие ученые, инженеры и техники,
каковых по заказу Специального комитета советского правительства
выявляли и депортировали в СССР ищейки Лубянки. Аналогичная
работа велась и среди военнопленных. В итоге лубянские
"поисковики" выявили и затем щедрыми посулами или принудительно
вывезли в СССР несколько тысяч немецких ученых, инженеров и
техников.
Номинально гранд-персоной среди них был
профессор Густав Герц, удостоенный в 1925 году вместе с
американцем Джеймсом Франком Нобелевской премии за разработку
диффузионного метода разделения изотопов. Он внес посильный
вклад в создание советского ядерного оружия, хотя не меньший, а
может, и больший вклад внесли его менее именитые
соотечественники. Это прежде всего профессор Николаус Риль,
раскрывшийся в СССР как корифей в области металлургии урана. А
также профессора Фольмер, Позе, Доппель, Шютце, фон Арденн,
физики-теоретики Стейнбек, Тиссен и др. Вместе с тысячами
советских и немецких инженеров и техников они трудились в
научно-исследовательских институтах и лабораториях тюремного
типа, созданных в системе НКВД — МГБ СССР Лаврентием Берия и
прозванных шарашками.
Вся система отбора "трофейных" кадров, их доставка к месту
работы, режим и оплата труда были продуманы до мелочей. Немецких
специалистов вывозили в СССР в комфортных, но опломбированных
вагонах, исключавших общение в пути с внешним миром. В Союзе
немцев распределяли туда, где бы им сытно жилось, но об их месте
нахождения не знал бы никто. Это были либо закрытые зоны в
Подмосковье, либо элитные санатории города-курорта Сухуми,
превращенные маршалом Берия в хорошо оборудованные жилые и
лабораторные комплексы.
Жившие в них одинокие и семейные немецкие специалисты
находились на полном государственном довольствии по высшему
разряду. Они там жили, работали, могли свободно купаться в море.
Им запрещалось только одно — общение с внешним миром. Контроль
за их жизнью был жестким, о чем говорит распоряжение Берия от
августа 1946 года: "Иметь в виду необходимость установления
регулярного контроля за выполнением немцами заданий как по
качеству, так и по срокам. Лица, успешно выполняющие задания,
должны представляться к премиям, а лица не работающие,
маскирующиеся от работы, должны быть изъяты из институтов и
направлены в лагеря". Конечно, поначалу это психологически
угнетало. Но выбор был невелик: либо сытная жизнь в золотой
клетке, либо ГУЛАГ. Желающих отправиться туда было немного. К
тому же немецких ученых и специалистов увлекла интересная
работа, и они со временем свыклись со своим положением.
А о том, какая степень секретности окружала работу этих
людей, говорит такой факт. Все бумаги по советской атомной бомбе
печатались особо проверенными машинистками в одном экземпляре
(без копирки), а самые важные слова вписывались туда потом от
руки. И к ним, наряду со словами "уран", "плутоний", номерами
предприятий, фамилиями ученых, относилось и слово "немцы".
У самого синего моря
На карте СССР
немало мест, где жили и работали немецкие специалисты. Секретный
институт "А" располагался в бывшем элитном сухумском санатории
"Синоп", чьи корпуса были переоборудованы в научные лаборатории.
Основной задачей института была разработка электромагнитного
метода разделения изотопов, а возглавлял его крупный немецкий
конструктор и изобретатель Манфред фон Арденн. Разработанная им
в 1920-е годы для компании Leve трехкаскадная электронная лампа
считается первой в мире интегральной схемой. Кроме того, фон
Арденн был одним из пионеров телевидения. Он разработал так
называемый метод бегущего луча, применявшийся в телевизионной
технике для передачи изображения до конца 1970-х годов. В его
институте были установлены центрифуги, сделанные под
руководством доктора Стейнбека. Там же над диффузным методом
разделения изотопов работал профессор Тиссен.
Около 100 немецких специалистов работали в другом научном
учреждении — институте "Г", занимавшем бывший элитный сухумский
санаторий "Агудзеры". Возглавлял институт нобелевский лауреат
Густав Герц, занимавшийся разделением изотопов с помощью газовой
диффузии. По этому принципу действовали заводы в США, на которых
был получен оружейный уран-235 для первых атомных бомб.
В 110 км от Москвы по Варшавскому шоссе находилась секретная
лаборатория "В", которой руководил профессор Позе. Здесь
разрабатывался котел с обогащенным ураном, а также теория
ядерных процессов. В знаменитом плутониевом институте НИИ-9,
созданном в 1945 году для разработки технологий получения
чистого урана и плутония, тоже действовала лаборатория, где
работали немецкие ученые. Ею руководил профессор Фольмер, чьи
исследования легли в основу проекта завода по производству
тяжелой воды. В "девятке" работал и профессор Доппель со своими
сотрудниками, предложивший создать аппаратуру и приборы для
измерения кинетики ядерного взрыва. Его идеи были тут же
поддержаны, и в НИИ-9 для него была оборудована специальная
лаборатория.
Но наиболее ценным для советского атомного проекта был
профессор Риль. Сын жившего в России немецкого
инженера-механика, Николаус Риль окончил в Петербурге накануне
революции гимназию и в 1919 году вместе с родителями уехал в
Германию, где по окончании Берлинского университета занимался
расщеплением атомного ядра. Разработанную им в нацистские
времена технологию он использовал для получения металлического
урана на заводе в Электростали, куда было вывезено оборудование
из Германии. Доктор Риль пользовался полным доверием
руководителей атомного проекта. Он чисто говорил по-русски.
Коллеги по работе называли его Николаем Васильевичем, а многие
даже не догадывались, что он немец. Профессору Рилю благоволил и
Сталин. Он был одним из немногих немецких специалистов, кому
разрешалось покидать "золотую клетку".
Неверующий Иосиф
Слаженная работа советских разведчиков, ученых и немецких
специалистов принесла плоды. 25 декабря 1946 года в СССР был пущен первый
ядерный реактор, где в тот же день была проведена цепная ядерная
реакция. Об этом доложили Сталину, который, по словам бывшего
зампредседателя Совнаркома СССР Михаила Первухина, курировавшего
советский атомный проект, "с большим пристрастием расспрашивал
Курчатова и других о значении этого события и, убедившись в
достоверности наших соображений, предложил держать этот факт в
самом строгом секрете, чтобы заграничная разведка об этом
достижении СССР не разнюхала". И враги не разнюхали ничего. В
1948 году в СССР был сооружен первый промышленный атомный
реактор, где генерировался оружейный уран и плутоний, от
которого до бомбы было рукой подать.
Испытание 1-й советской атомной бомбы состоялось на полигоне
под Семипалатинском 29 августа 1949 года и явилось для Запада
полной неожиданностью. А товарищ Сталин еще больше напустил
тумана, поначалу заявив, что никакой атомной бомбы Советский
Союз не испытывал, а это была всего лишь "производственная
авария". Мощность взрыва соответствовала мощности бомб,
взорванных американцами над Хиросимой и Нагасаки. Это
неудивительно, ведь взорвали бомбу-двойник. Хотя в распоряжении
испытателей имелась и бомба советской конструкции (ее
сконструировал Исаак Кикоин) — более эффективная и мощная. Но
дабы не рисковать головой, Берия приказал испытать уже
проверенную американскую систему. Бомба была закреплена на
монтажной вышке, а на разном расстоянии от нее размещались
всевозможная военная техника, животные и, возможно, люди. Взрыв
записывался на специальные кинокамеры.
Об успешном испытании тут же доложили Сталину. Но его реакция
была любопытной. По свидетельству Первухина, "Сталин был очень
доволен успехом создания атомной бомбы, но в то же время
относился критически к излагаемым нами результатам и несколько
раз переспрашивал: видели ли мы сами то, о чем рассказываем?"
Видимо, Сталин тогда еще не понимал разницы между очень мощным
конвенциональным взрывом и взрывом атомным. Лишь когда в октябре
1949 года Сталину и членам Политбюро показали снятый на полигоне
фильм с грибовидным облаком, все сметающей ударной волной и
корчащимися от радиации животными, советский вождь окончательно
убедился, что в его руках имеется ядерное оружие.
Награды и путь домой
А затем был
подписан указ о награждении главных героев советского атомного
триумфа высокими правительственными наградами. И вместе с
большой группой советских ученых, высших советских орденов и
Сталинских премий были удостоены их немецкие коллеги, профессора
фон Арденн, Герц, Доппель, Позе, Стейнбек, Тиссен, Фольмар,
Шютце и др. Особой благодарности удостоился Николаус Риль,
который не только получил звание Героя Социалистического Труда и
350 тыс. рублей, но и был премирован автомобилем "Победа". А
позже по распоряжению Сталина ему построили дачу в
правительственном комплексе в Жуковке, где получили дачи и
другие ученые-атомщики.
Немецкие специалисты прижились в СССР. И все же их тянуло на
родину. И когда в 1955 году, после визита в Москву канцлера ФРГ
Конрада Аденауэра, была достигнута договоренность о возвращении
в Германию находившихся в Советском Союзе немецких военнопленных
и гражданских лиц, почти все немцы, участвовавшие в советской
атомной программе вернулись в ГДР. Естественно, со строгой
подпиской о неразглашении и под надзор оперативников "Штази".
Задавшись вопросом: говорит ли советская атомная бомба
по-немецки, Владимир Губарев отвечает: "Легенд об участии
немецких специалистов в атомном проекте СССР столь много, что
создается впечатление, будто именно они сыграли решающую роль в
создании советского атомного оружия. Это не так. Но и
преуменьшать их вклад в развитие атомной промышленности СССР не
следует. Он весьма значителен".
Достойное
завершение карьеры
Вернувшихся из СССР немецких ученых в
"государстве немецких рабочих и крестьян" встретили хорошо.
Густав Герц стал профессором Университета Карла Маркса в
Лейпциге и директором Физического института АН ГДР. В 1958 г.
его избрали почетным иностранным членом АН СССР. В Дрездене
поселился и долго работал Манфред фон Арденн, умерший уже после
воссоединения Германии на 90-м году жизни. Почетом и уважением
были осыпаны Николаус Риль и другие герои советского "атомного
труда", продолжавшие выполнять заказы Москвы и получавшие за это
новые советские премии и ордена.
Неизвестный
"Висмут"
В теме
немецкого участия в советском атомном проекте есть еще один
немаловажный сюжет. Ахиллесовой пятой проекта был дефицит
уранового сырья, ибо до 1947 года в СССР не было открыто
урановых месторождений. Имелся лишь рудник в Средней Азии, где
добывались радиевые руды, содержавшие в отходах уран. Но этого
было очень мало, а для осуществления цепной ядерной реакции
требовалось около 100 тонн урана в виде чистого металла или его
солей. Поэтому с первых месяцев работы над бомбой проблема
уранового сырья встала ребром. Трудно сказать, как бы ее решили,
если бы не советская оккупация половины Европы.
В феврале 1945 года советская разведка узнала из трофейных
немецких документов о запасах урана в Родопских горах в
Болгарии, в районе Бухово. Москва обратилась к главе болгарского
правительства Георгию Димитрову, и болгарские власти оказали
советским товарищам всяческое содействие в разработке
месторождения. Было создано советско-болгарское горное общество,
работу которого курировал горный инженер по образованию,
советский резидент Щорс. Буховская руда была высокого качества и
использовалась для пуска 1-го советского ядерного реактора.
Второй источник — руда, добывавшаяся в Судетских горах в
Чехословакии, но она была более низкого качества.
И вот теперь выясняется, что имелся еще один источник
уранового сырья. Находился он в Восточной Германии, а
разрабатывало его советское, а затем советско-германское
акционерное общество, созданное на базе горнодобывающего
комбината Висмут. АО было создано в 1947 году, но уже сразу
после войны в Саксонских горах началась пробная добыча жизненно
важной урановой руды. А к 1953 году на шахтах и обогатительных
предприятиях Висмута работало более 130 тыс. человек, из них 3,5
тысячи составляли советские специалисты. Добывался уран в
обстановке строжайшей секретности, и название комбината носило
конспиративный характер. И хотя урановые руды в Саксонии бедные
(содержание урана в них составляет всего 0,1%, т.е. 1 кг на
тонну породы), а себестоимость добычи весьма высока, саксонский
уран имел важное значение.
Об этом говорит такой факт. Когда в 1953 году Висмут
формально передали немецким властям, которые занимались
разработкой новых штолен, промышленным и коммунальным
строительством, уровень добычи по-прежнему определяла советская
сторона, да и генеральным директором Висмута до 1986-го был
представитель СССР. С 1946 по 1990 год в шахтах и на
обогатительных предприятиях Висмута отработало полмиллиона
восточных немцев. Более 5 тыс. шахтеров заработали там рак
легких, 15 тысяч — силикоз, еще 10 тысяч — другие тяжелые
заболевания, а число досрочно умерших установить невозможно. При
этом люди не получали никаких компенсаций (было лишь санаторное
лечение), поскольку формально на Висмуте не добывали уран, и
шахтеры об этом ничего не знали. Пагубно сказалась работа
комбината и на окружающей среде. Рекультивация и дезактивация
отвалов горной породы, сложенных в огромные терриконы, не
закончена до сих пор. Хотя работы идут с 1990 года и
правительство ФРГ выделило на эти цели 15 млрд. марок.
* Профессор
И.В.Курчатов из Ленинградского
физико-технического института Академии наук еще в апреле 1943
года был назначен руководителем специальной лаборатории № 2,
которая должна была вести работы по использованию атомной
энергии в военных целях. Она разместилась в недостроенных
зданиях Института экспериментальной медицины в
Покровском-Стрешневе. |
