Правда.Ру,
11 апреля 2003

Николай Биндеман

Немецкие и голландские художники прежних веков, получившие в своё распоряжение "жёлтую руду" из горных выработок и готовившие из неё краску, разумеется, не подозревали, что имеют дело с радиоактивной "урановой смолкой", интенсивно переработанной в особых природных условиях. Именно поэтому, кстати, некоторые картины старых мастеров "фонят".

После открытия на рубеже XIX–XX веков явлений радиоактивности стало известно доподлинно, что уран здесь есть. Ведь многочисленные водные источники Рудных гор оказались очень богаты радоном – газом, образующимся в результате непрерывного разложения радия, содержащегося главным образом в урановых рудах.

Вокруг наиболее крупных радоновых источников возникли курорты с водолечебницами, радоновые ванны стали применять чуть ли не от всех болезней, не подозревая о последствиях радиации.

О радиоактивных рудах в Саксонии, разумеется, знали немецкие геологи, которые по заданию нацистских властей искали сырьё для германского секретного оружия в начале войны. Радиометров тогда ещё не было, поиски руд проходили визуально. На поверхности урана не нашли, а высокая концентрация радона в воде источников привела искавших к выводу, что вся масса урановых коренных руд уже "разложилась", перейдя в газовую, радоновую фазу. Поиски прекратили, а Рудные горы объявили неперспективными для атомного проекта. Вскоре и сам проект, как слишком "долгоиграющий", был Гитлером «задвинут».

Американцы и британцы наскоро покопались в горах, и внимательно – в архивах Третьего рейха. Наткнувшись на заключение немецких геологов, расслабились и поэтому на Ялтинской конференции в феврале 1945 года согласились махнуться с Советским Союзом не глядя: Саксонию на западную часть Большого Берлина.

Забавно, что русские тоже не сразу поняли, какое счастье привалило. В 1946 году из СССР приехала авторитетная экспертная комиссия, дабы ещё раз проверить Рудные горы на уран. Коллективное заключение маститых специалистов Москвы и Ленинграда подтвердило отрицательные выводы немецких геологов. Главным аргументом опять служило слишком высокое содержание радона в водных источниках, как бы само собою отрицающее наличие большого количества первичных урановых руд.

Трудно упрекнуть высокую комиссию в некомпетентности, тогда ещё не были известны столь крупные урановые месторождения, которые даже при сильном истечении радона оставались бы промышленно состоятельными.

Об открытии залежей урана в Рудных горах Саксонии существует легенда, которую мне рассказали еще в ГДР в 1953 году геологи, приехавшие туда на работу раньше меня. Отрицательному заключению советских экспертов не поверил некий генерал Мальцев, служивший в оккупационных войсках в Саксонии. Генерал вроде бы имел в прошлом геологическое или горняцкое образование и, видимо, помнил о старом правиле рудокопов – "ищи руду возле руды". Заручившись поддержкой в верхах, он решил пройти поисковую шахту, и она неожиданно вскрыла богатейшие и к тому же легкообогатимые запасы урана. Говорят, что Мальцева наградили и срочно отправили в Союз на другое место работы, а шахту строжайше засекретили.

Вскоре на базе открытых в Саксонии, а затем и в Тюрингии урановых месторождений родилось советско-германское акционерное общество "ВИСМУТ". В первые годы его деятельности все руководящие должности в правлении общества и на его "объектах" – кустах рудников, самих рудниках, обогатительных фабриках и лабораториях – занимали советские учёные-технологи. Рабочими же были исключительно немцы. Лишь с середины 50-х годов среди инженерно-технического персонала стали появляться немецкие специалисты, главным образом из числа выпускников советских вузов.

После окончания спецфакультета Московского геолого-разведочного института в 1953 г. я получил назначение участковым геологом на один из рудников Саксонии. Наш рудник отрабатывал лишь часть месторождения, которое в числе других составляло огромное рудное поле, состоявшее из серий протяжённых крутопадающих жил. Рудным веществом являлся минерал уранинит (он же – "урановая смолка"). Очищенную от примесей "смолку" мы прямо под землей складировали в железные ящики, которые потом вагонами отправлялись в СССР. Руда, смешанная с пустой породой, сначала поступала на местные обогатительные фабрики, а концентрат тоже направлялся в Союз.

В процессе горных работ "всплывали" поразительные вещи. Например, оказалось, что старые курортные посёлки с радоновыми ваннами Обершлемма и Нидершлемма стояли прямо на рудном поле. При сносе зданий, просевших в результате отработки недр, я своими глазами видел, что фундаменты многих из них покоились на зачищенных ураноносных жилах. Говорят, лечение здесь многим поправляло здоровье...

После двух лет работы на руднике меня перевели в Центральную минералогическую лабораторию. Кроме текущей работы, я должен был пополнять минералогический музей "ВИСМУТа" и фактически им заведовал, будучи ещё и экскурсоводом для именитых гостей.

Как-то в 1955 году, в конце рабочего дня, меня вызвал начальник лаборатории и попросил отобрать на завтра штук 8–10 красивых образцов нашей руды размером не больше ладони.

– Приехал Молотов. Да, да, тот самый. Покажешь ему образцы. Я расскажу в общем, а если Вячеслав Михайлович что спросит – ответишь. Смотри не жми ему руку сильно!

В наш музей поставлялись все наиболее эффектные образцы урановой руды, и я не удержался – завернул двадцать штук поинтереснее. Утром следующего дня раскладываю экспозицию на круглом столе в дальнем конце гигантского кабинета генерального директора "ВИСМУТа". (Это парадный зал бывшего магистрата г. Зигмара, пригорода Карл-Маркс-Штадта, ныне – снова Хемнитц.) Наконец дверь приоткрывается, и меня манят пальцем занять своё место. Из дальнего угла к столу с образцами направляется группа из 6–7 человек и останавливается от него в пяти шагах. Оттуда явно плохо видно, и я приглашаю группу подойти поближе. Предложение повисает в воздухе, а мой начальник начинает рассказ о типах "наших" руд. Проходит не более трех минут, как Молотов берёт за локоть докладчика и перебивает его:

– Да, оч...ень инт...интересно, спасибо.

Затем протягивает мне руку, благодарит и быстро уходит в другой конец зала, за ним и все остальные. Мой начальник шепчет мне:

– Быстро сворачивайся!

На следующее утро он меня пожурил:

– Ну зачем так много принёс руды? Меня и Вячеслав Михайлович неспроста так быстро прервал – он же испугался радиации!

Мы оба снисходительно улыбаемся. Ведь нам многократно объясняли, что дозы облучения, которые мы получаем при работе с урановыми рудами, не опасны, они – ниже нормы. Однако, похоже, что для людей разных категорий существовали разные нормы!

Вскоре московские центральные газеты опубликовали "Коммюнике о пребывании первого заместителя председателя Совета министров СССР тов. Молотова В.М. в Германской Демократической Республике". Там, в частности, говорилось о посещении Молотовым предприятий советско-германского акционерного общества "ВИСМУТ". Это было первое упоминание о "ВИСМУТе" в открытой советской печати, и оно нас, запуганных строгой секретностью, изумило.

Гораздо позже я узнал, какую роль сыграл уран, добытый в Рудных горах, для создания советской атомной бомбы.

Справка

http://www.nuclearno.ru/text.asp?5519

Назад