Генерал Мальцев

 

Разумеется, одного наличия среди запроволочного контингента истинных мастеров сцены для возникновения театра в гулаговском анклаве было бы недостаточно без проявления, как принято говорить сейчас, политической воли со стороны наделенного властью лица. К счастью для любителей театра, для жителей города в целом, а вместе с ними и для тех, чьи театральные судьбы оборвал ГУЛАГ, таким лицом стал присланный в 1943 году сменить Тарханова на посту начальника «Воркутстроя» НКВД СССР инженер—полковник Михаил Митрофанович Мальцев. К тому же в числе приехавших с ним офицеров—специалистов был ставший вместе с Гурским одним из руководителей Энергоуправления С. Шварцман, чья жена Наталья Глебова была артисткой Ростовского театра музкомедии. Благодаря незаурядным организаторским данным Мальцева, умению жестко добиваться исполнения всеми без исключений продуманных им решений, в том же 1943 году город получил театр. Если быть точнее, сначала состоялось открытие театра, и уже в следующем месяце, 26 ноября Воркута Указом Президиума Верховного Совета РСФСР была провозглашена городом республиканского значения. Можно полагать, не без логики и энергии Мальцевских решений.

Здесь позволю сделать себе сноску: многие, кому довелось работать тогда при Мальцеве — на производстве либо около него, по эту сторону зоны или по ту — в своих записках одинаково характеризуют его как волевого, порой беспощадного, а порой благожелательно—рассудительного. Хочу привести описания одного короткого производственного эпизода, в котором, как мне кажется, весь названный здесь Мальцев...

Держа в руках все нити контроля и влияния на наиболее значимые вопросы развития производства, Мальцев, к тому времени начальник комбината «Воркутуголь», регулярно заслушивал отчеты о работе основных производственных структур. Однажды на таком отчете Транспортного управления комбината (где в то время начальником плановой части подъездных путей работал тогда заключенный Р.Х. Гизатулин, впоследствии ставший моим мужем) о ходе строительных работ по важным объектам докладывал главный инженер строительной конторы заключенный Еремеев Александр Лонгинович, до ареста инженер—полковник, начальник строительства оборонительных сооружений перед войной. Доклад шел трудно: графики строительства не выдерживались, а Мальцев, сам умеющий добиваться решения, казалось бы, нерешаемого, не принимал ссылок на недоработки снабженцев комбината. И жестко продиктовал: «Объявить строгий выговор и наказать водворением Еремеева в барак усиленного режима» (БУР — как бы карцер в зоне). Такое развитие событий ничего доброго не сулило и присутствующим руководителям Управления. Видно, решая, оставлять ли Еремеева в занимаемой должности, Мальцев спросил: «Вы вообще работали на самом строительном производстве?». Надо сказать, Александр Лонгинович держался с достоинством, как истинный военный, офицер, и, отвечая, рассказал, что работал мастером ha стройках, потом прорабом, руководил строительными организациями... Последовало неожиданное: Мальцев стал вспоминать вслух, что и он начинал мастером, тоже был прорабом и в целом как строитель прошел схожий путь... И заключил: «Вы хороший, как видно, специалист, но у Вас еще от армии осталась уверенность в обязательности и четкости поставок. А здесь по-иному. У этих, — кивнул в сторону своих снабженцев, — все надо вырывать. Надо перестраиваться, и все у Вас получится». И продиктовал: «Указать... Усилить... Помочь... Еремееву за положительные в том—то результаты объявить благодарность и выписать премию в размере 150 рублей». А вот еще штрих к портрету, дополняющий названные выше представления о Мальцеве.

1947 год. Мальцев уже генерал-майор. В один из погожих летних дней, проезжая в сопровождении свиты через поселок Воркутинской железной дороги (ВЖД), заглянул в единственный в том районе магазин. Рассказывают, заведующая встретила вошедших, стоя облокотившись на стеклянную витрину прилавка, подперев щеку рукой. Мальцева это взорвало: «Как Вы стоите перед советским генералом?!!». И приказал препроводить вольнонаемную, не в мундире, женщину на гауптвахту. И глазам жителей поселка предстала картина: с улыбкой, отражающей нелепость происходящего, идет известная каждому в поселке дама от торговли. В легком цветастом платье. За ней по улице — человек с автоматом.

При всем Сказанном, справедливость взывает признать, что, по мнению существенно преобладающего большинства, генерал Мальцев — продукт своего времени, условий войны, жесткой командной системы, системы НКВД, наконец — в целом был фигурой несомненно позитивной. Как инженер и руководитель деятельный со знаком плюс, как администратор, создавший сильную команду управленцев, как образованный, не лишенный чувства возвышенного, неординарный человек.

. Внешне как бы не по теме материла «Мальцевский» уклон на этих страницах сделан в надежде на то, что он, уклон этот, скажет свою долю правды о том, стечение каких обстоятельств сделало возможным возникновение почти вдруг великолепной труппы, театра.

Однако вернемся к самому театру. Открыли его постановкой «Сильвы». Наряду с названной здесь Н. Глебовой в нем подобрался сильный артистический и музыкальный состав и из вольных граждан — «чистых» и отбывших срок вчерашних заключенных. Истинно сценические данные проявила и закрепилась на первых ролях В.Пясковская, жена одного из первых заместителей Мальцева майора Чепиги (некоторые авторы в рассказах о Воркутинском театре ошибочно называют его «Чапыга»).

В год Победы по решению и под наблюдением Мальцева в немыслимо короткие сроки, за месяц—два, было спроектировано и построено новое замечательное здание театра, о котором несколько слов уже было сказано здесь. Весь его облик как бы говорил, что у него есть душа (к сожалению, этой жемчужине а короне строений города была суждена недолгая жизнь, всего в 12 лет: здание погибло в огне пожара в ноябре 1957 года, чему печальными свидетелями довелось стать моей семье и жителям нашего дома, «Дома медиков», расположенного лишь в 300—400 метрах от театра).

Возвращаясь к поразившим многих темпам возведения здания театра, можно вспомнить, что также в несколько недель начиная со знойно—солнечного дня 30 мая 1945 года, по смелому решению начальника комбината была засыпана вся прилегающая к железнодорожной ветке шахты «Капитальная» топкая полоска тундры шириной в 40—50 метров и сооружен городской бульвар с посадкой на нем низкорослых, но прижившихся и радовавших глаз деревьев. В ту же приблизительно пору над крутым склоном берега реки Воркуты возникло еще одно чудо архитектуры гулаговского Севера — городской стадион, с ажурной стеной ограждения из дерева, с хорошими трибунами и в те же «Мальцевские» сроки.

Не умаляя значения организаторских данных руководства комбината, его устремленности к созданию более благоприятных условий для живущих на этой, наверное, забытой богом (но не злыми людьми) части земли, нельзя опускать значения фактора неограниченных ресурсов рабочих рук, позволявших обеспечивать скоростные темпы исполнения любых решений: театр строили каторжане, а бульвар — заключенные да вольные на воскресниках. Властная высота автора идей и заданий давала возможность без большой головной боли изыскивать в полном объеме и материальные ресурсы. И по стране в целом примеров тому было множество. В качестве самого яркого, просто исторического, служат рассказы старожилов района Нагатино в Москве.

 Приближались выборы в Верховный Совет СССР, и Нагатино со своим Затоном входило в округ, кандидатом от которого шел Лаврентий Павлович Берия. По заведенной схеме состоялась встреча с избирателями, а на ней прозвучала поддержанная многими жалоба на плохие транспортные связи района и трудности, с какими приходится добираться до работы, в том числе до Автозавода имени Сталина.

Берия обещал постараться помочь. И наутро следующего дня произошло чудо: в Нагатинский затон пришел трамвай! Все решилось предельно просто: со всей округи пригнали тысячи заключенных, в нужном количестве нашлись и материалы — кто бы отважился такому кандидату сказать «нет» или «не дам»?

Но параллели параллелями, а театр стал жить полнокровной сценической жизнью, раз за разом расширяя свой репертуар и обогащая его произведениями разных жанров. Как и на момент первоначального формирования труппы, по числу своему в ней преобладали заключенные — их поток на Север не иссякал, и в клубных самодеятельных коллективах лагерных зон нередко обнаруживались люди недавно еще с профессиональной сцены. Да и одаренные непрофессионалы — тоже.

 

Вернуться к разделу "Персоны"