К разделу "Воспоминания висмутян"

Лашков Борис Петрович, 1937-го года рождения (Ленинград),  выпускник  Ленинградского Горного института (геологоразведочный факультет, 1959 г.).  Кандидат геолого-минералогических наук. Трижды находился в том числе в многолетних командировках в ГДР, занимаясь  в основном    геохимическими методами поисков урана.

Б.П. Лашков

В ЦЕНТРАЛЬНОМ ГЕОЛОГИЧЕСКОМ ПРЕДПРИЯТИИ (ГДР)
 

    В июне 1968 года из ленинградского Всесоюзного научно-исследовательского института разведочной геофизики (ВИРГ) Министерства геологии  я был откомандирован в Министерство среднего машиностроения, а оттуда в Центральное геологоразведочное предприятие советско-германского акционерного общества "Висмут" в ГДР. Там я получил направление в Саксонскую экспедицию в Ауэ.  Главным геологом Саксонской экспедиции тогда был Валерий Иванович Ветров, а главным геофизиком Геннадий Иванович Кузьмин, с которым мы вместе работали в ВИРГ’е и жена которого на первых порах помогла мне освоиться с непривычной обстановкой поселка советских специалистов. В Ауэ я познакомился и подружился со многими интересными людьми, и хотя начало работы не было очень простым,  через некоторое время я вполне вписался в коллектив.

    В то время часть работ экспедиции была направлена на только что разворачивающиеся поиски урана в области развития липаритовой формации в Эльбтальском линеаменте. Основным  идеологом этого направления был замечательный геолог и человек Борис Михайлович Сельцов.  Конечно,  мысль о возможности находки урановых месторождений в липаритах возникла не на пустом месте, а  под впечатлением находок в Забайкалье и Казахстане. Уже первые рекогносцировочные работы в Северо-Западной Саксонии выявили перспективные радиометрические и геохимические аномалии в этой области и в частности в районе Вермсдорфа. Гамма-спектрометрические исследования в этом регионе были проведены ленинградским геофизиком также  из ВИРГ'а  Александром Николаевичем Болотниковым.

    В результате перспективных начинаний была создана небольшая группа поисково-оценочных работ с буровыми станками на участке Вермсдорф. Около года наша группа - старший геолог Иван Степанович Казаков,  я, немецкий коллега Эдгар Франц, немецкие коллектора, - находясь в составе Саксонской экспедиции, работали вахтовым методом, т.е. выезжали из Ауэ в понедельник и возвращались к концу недели обратно. Импровизированная камералка была поначалу в одном из помещений деревенской гостиницы “Zum Ochsen”.  Для ночлега же снимались у местных жителей комнаты, а вначале я жил в своего рода общежитии  в старом охотничьем замке   1617-1625 гг. постройки и принадлежавшем с 1716 года Августу Сильному. Комната находилась практически непосредственно под колоколами башенных часов, и ночью, просыпаясь от их боя, уставившись в высоченный потолок и приходя в себя,  я постепенно осознавал,  где же это я нахожусь. В общем,  казалось бы романтики много, но суровый быт был не столь романтичен – отопление  скудное, туалет холодный находился двумя этажами ниже и надо было еще брать ключ, лежащий отдельно, раковина с холодной водой находилась в общем коридоре, а старая соседка тщательно следила, чтобы никто не мылся под струей, а экономил бы воду, наполняя раковину с затычкой один раз на все мытье. Во   дворе было что-то вроде конюшни,  и эти лошадки как на фотографии часто паслись вокруг

аккуратно расставленных керновых ящиков прямо около этого дерева. Война затронула и этот тихий уголок. В этот двор  в апреле 1944 года нацисты, заметая следы своих преступлений,  пригнали колонну  пленных из концлагеря, получившую впоследствии  название  Марша смерти. Заключенные  переночевали прямо под открытым небом, а наутро тех, кто не смог продолжить марш, конвоиры расстреляли. Местные жители похоронили их позже за стеной замка, там сейчас стоит памятник.

       Как-то в один из первых своих приездов,  когда я в этом дворе документировал керн, ко  мне подошли двое мальчишек и спросили, что это я пишу. Я попытался было ответить, что  записываю названия пород, на что они незамедля объявили: „Du sprichst ja so komisch!“  и пошли, весело прыгая на одной ножке.  В настоящее время жилые квартиры в замке ликвидированы, и здесь расположилась местная администрация.

       О Вермсдорфе я могу писать бесконечно много не только потому что   провел там и в соседнем Ошаце много лет, но   и потому что это на самом деле исторически и архитектурно интереснейший  поселок. Тот же Август Сильный, которому надоело жить в старом охотничьем замке (не думаю, что из-за вредной  соседки) построил великолепнейший новый охотничий замок и ансамбль  Хубертусбург.  В крыльях этого ансамбля находились медицинские учреждения, с которыми у Висмута была договоренность по обслуживанию сотрудников нашего участка.

    Обедать мы ходили чаще всего в ресторан “Zum Ochsen”, с которым Висмут заключил договор по обслуживанию в обеденное время по специальным талонам. В нем по преданию останавливался Наполеон по пути в Лейпциг перед знаменитой Битвой народов 1813 года. На одной деревянной колонне, на  которую якобы опирался Наполеон,   была прикреплена соответствующая табличка.

    Поскольку с самого начала я оказался в полевых условиях в немецкой среде, и поначалу один без русских коллег, то пришлось усиленно осваивать язык. За 3-4 месяца интенсивного изучения я довольно сносно освоил разговорный немецкий методом сравнения с английским, который знал более-менее прилично. Конечно,  очень помогли также курсы немецкого языка, которые вел преподаватель Бём (Böhm). Он очень многое дал для понимания разговорной лексики и саксонского диалекта. И то, что я никогда ранее не изучал язык с русским преподавателем, и кроме «Хэнде хох» в детских играх в послеблокадном городе, ничего не знал, помогло  мне избежать русского акцента. Спрашивается, а почему же специалист, едущий  за рубеж, не готовится заранее? Дело в том, что никогда не знаешь заранее, чем кончится рассмотрение поданных на отъезд документов, длится все это долго, и за повседневными делами и заботами начинаешь забывать о возможном отъезде. Поэтому свой первый урок немецкого языка, да и вообще знакомства с нормальным, а не пленным немцем, каких было в послевоенном Ленинграде даже на моей улице много,  я получил, уже сидя в купе поезда Москва-Берлин. Когда подошло время обеда, я по привычке нормального русского командированного достал большую палку салями, отрезал кусок, открыл русско-немецкий разговорник и произнес свою первую в жизни немецкую фразу: “Nehmen  Sie, bitte,  Wurst”. На что мой визави ответил что-то вроде того, что он не против, после чего  достал перочинный ножик и из моего куска нарезал  еще серию пласточков. «Ага! Вот она знаменитая немецкая аккуратность!». Она действительно подтвердилась впоследствии в работе. Я считаю, что сочетание немецких (аккуратность, исполнительность, настойчивость) и русских (активность, широта мышления, гибкость подходов) рабочих качеств очень хорошо дополняют друг друга и могут  быть основой успешной деятельности любого предприятия.

Так как участок Вермсдорф был небольшим и новым, диспетчера не особенно раскошеливались на хорошие машины, и часто приходилось ездить на довольно изношенном транспорте. Однажды в стареньком  микроавтобусе вырвался рычаг управления передачами и начал колотить нас с шофером по ногам. Он  получил порядочно по ноге, тормозя машину, да и мне немного досталось, но 

в результате все обошлось лишь длительным ожиданием техпомощи. Позже мы уже пользовались новым микроавтобусом Barkas B1000.

  Тем временем буровые работы разворачивались и  принесли, наконец,  первые ободряющие результаты. Последовала проходка глубокого шурфа с горизонтальными рассечками. Конечно, это было по висмутовским масштабам  довольно скромное  оруденение, но основная идея поисков в вулканогенной формации подтверждалась. Решено было создать самостоятельную Лейпцигскую геолого-разведочную  экспедицию (Betriebsabteilung Wermsdorf).  Она была создана в 1971 году с привлечением сотрудников бывшей Дрезденской (BA Dresden) и частично Саксонской (BA Schlema) экспедиций. Перед вновь создаваемой экспедицией ставились задачи  тщательного исследования областей распространения липаритовой формации среднегерманской кристаллической зоны.  В дальнейшем к этим направлениям были присоединены некоторые другие районы (Майсенский массив, Гарц и др.). Несколько советских специалистов с семьями (в разное время от 3 до 6)  и ряд немецких коллег переехали в Ошац, а в Вермсдорфе создали производственную базу.

         Поиски урановых месторождений в Северо-Западной Саксонии представляли собой непростую задачу, поскольку коренные породы здесь перекрыты аллохтонными отложениями,  и соответственно объект поисков  и  ореолы рассеяния находятся на глубине. В этих условиях большое значение приобретают геохимические методы поисков по целому комплексу сопутствующих элементов, чем я и занимался вплотную, как только был налажен массовый  экспрессный спектральный анализ.  Широкий круг анализируемых элементов позволил не только определить наиболее перспективные для последующей разведки на уран зоны, но и выявить ряд участков, перспективных на редкометальное оруденение.

       В 1973 году закончился мой первый срок пребывания в ГДР, дочка закончила 5 классов, в Ошаце родился сын,  и я возвращался в ВИРГ, обогащенный практическим опытом поисков.

       В конце 1975 года я приехал в Центральное геологическое предприятие по линии технической помощи с целью внедрения изотопно-свинцового метода поисков и оценки   урановых проявлений, который успешно развивался в ВИРГ'е, благодаря экспрессному изотопно-свинцовому анализу, разработанному М.С. Каштаном. Собрал необходимый материал, в том числе образцы традиционных для Саксонии руд,  отправил в Ленинград и, получив результаты анализов,   написал отчет с рекомендациями по внедрению изотопно-свинцового метода в условиях ГДР.

      Новый приезд в СГАО Висмут состоялся в ноябре 1977 года, и явился как бы непосредственным продолжением предыдущих работ в Лейпцигской экспедиции. Условия проживания и работы значительно улучшились, предприятие обзавелось всеми необходимыми атрибутами для налаженной работы. На базе даже появились ухоженные газоны и цветники. Для советских сотрудников и членов их  семей (всего-то шесть-семь  семей)   арендовали пустующую виллу в Ошаце  и обустроили уютное клубное помещение. В общем, «полевые условия» разительно отличались от привычных наших палаток и времянок. Трудовой коллектив советских и немецких сотрудников сложился очень дружный, и поставленные задачи выполнялись в срок и качественно. Однако к концу 1980 году стало ясно, что серьезных месторождений на участках деятельности Лейпцигской экспедиции  ожидать не приходится, и экспедиция была в рамках программы рационализации производства ликвидирована.  Я перешел на работу в ревизионную партию отдела перспективных исследований ЦГП и переехал в Зигмар.  В это время советская часть отдела перспективных исследований была представлена  в основном сотрудниками московских научно-исследовательских институтов. В том числе сотрудником одного из московских НИИ     был и руководитель отдела Павел Петрович Шиловский, погибший трагически по возвращении в Союз на полевых работах в Казахстане.  Здесь уже приходилось заниматься разными направлениями исследований, появилась возможность участия в научных конференциях,  публикации работ,  хотя в силу специфики СГАО Висмут  они к сожалению имели соответствующие грифы секретности.  К концу 1983 года у меня накопилось достаточно материалов для кандидатской диссертации, которые мне разрешили переслать в Ленинград с благожелательного согласия главного геолога ЦГП Валерия Ивановича Ветрова и главного геолога Висмута Юрия Сергеевича Данилова. В 1984 году оформил эти материалы в виде кандидатской диссертации, которую и защитил успешно  на ученом совете Всесоюзного геологического института в Ленинграде.

    Конечно, было много  спорта и охоты, художественной самодеятельности и бесконечное число экскурсий, которые я организовывал для всего коллектива, особенно для наших жен.

    Не  скрою, что работу в СГАО Висмут я до сих пор вспоминаю с огромным удовольствием как в личном плане, так и в связи с ощущением активного участия в важном,  приносящем пользу нашему обществу деле. По существу это акционерное общество было одним  из  самых лучших примеров социалистического образа хозяйствования, да еще и на международном уровне. Оглядываясь назад с теперешних постсоветских позиций, стоит только пожалеть, что не все наше народное хозяйство  относилось к числу таковых. 

       До сих пор храню многочисленные грамоты и особенно награды уже не существующих и предприятия – Висмута,  и страны  - ГДР.

На главную