К разделу "Воспоминания висмутян"

Вячеслав Иосифович Василенко,  родился 22 декабря 1931 года. В 1955г. закончил Харьковский горный институт по специальности горное машиностроение. Работал - 1955-1963 на Краснолучском заводе ГШО в Донбассе, 1964-1977 в институте «Гипроуглеавтоматизация», Москва, 1978- 1985 в СГАО «Висмут». Кандидат технических наук.

                                                          В. И. Василенко

2. Адаптация.

В конце марта 1978 года я с семьей приехал в Зигмар и был назначен в Научно-технический центр СГАО «Висмут» начальником отдела автоматизации горных работ. НТЦ располагался в поселке Грюна, примерно в 20 минутах езды от Зигмара, с обеих сторон пересекавшей поселок  шоссейной дороги, по которой ходили рейсовые автобусы в центр Карл-Маркс-Штадта. Иногда мы пользовались ими для поездок в город после работы. 

Большая часть НТЦ, а также Центрального геологического предприятия (ЦГП) размещалась слева от шоссе в двухэтажных особняках. В одном из них на первом этаже были кабинеты директора Бернхардта Конецки и главного инженера Юрия Яковлевича Евлюхина, а также кантина для сотрудников НТЦ, на втором этаже - отдел горной технологии и бюро переводов. В другом особняке размещались отделы механизации горных работ, технологии выщелачивания руды, геофизических приборов. 

Справа от дороги  в одноэтажных зданиях  легкого типа располагались отделы автоматизации горных работ, нормирования труда, вентиляции горных выработок, а также один из отделов ЦГП. Рядом в двухэтажном доме напротив здания дирекции размещалась столовая НТЦ с немецкой и русской кухней в разных залах. В русской части столовой работала поваром и одновременно на выдаче блюд Алла Кастуева. Готовила она хорошо, старалась, за что мы ее благодарили после каждого обеда. Всем сотрудникам НТЦ каждый месяц выдавались за небольшую плату обеденные талоны «ubertage», т.е. работающим на поверхности. Талоны были действительны во всех столовых на предприятиях Висмута. Работающие под землей получали талоны «untertage», эти обеды считались более калорийными.

Структура НТЦ была трехступенчатой: руководство - директор и главный инженер, отделения (берайхи) во главе с берайхсляйтерами и отделы. Наш отдел, как и отдел механизации горных работ, входил в состав отделения, которым руководил Герхард Ляйстнер.

  По советской линии проводимые НТЦ работы контролировал заместитель главного инженера Висмута Георгий Георгиевич Андреев, в том числе и работу по созданию и внедрению  систем оперативно – диспетчерского управления, ее он, что называется,  держал в своих руках. Большое внимание этой теме уделяла также диспетчерская служба Генеральной дирекции, с самого начала главный диспетчер интересовался данным проектом, а в дальнейшем участвовал в организации внедрения систем на горнодобывающих предприятиях (ГДП).

В отделе автоматизации работали более десяти немецких и три советских специалиста - Игорь Александрович Черкашин, Евгений Михайлович Корж и я. По немецкой стороне отделом руководил Дитмар Клетцнер, в организации работы  помогал Роланд Хайдике.

Основными направлениями отдела считались разработка и внедрение диспетчерских систем для ГДП «Беервальде» и «Дрозен», аппаратуры высокочастотной (ВЧ) связи в горных выработках, а также работы по улучшению технологии и организации подземного рельсового транспорта (откатки), основного вида транспорта на ГДП.

Диспетчерскими системами занимались мы с Черкашиным. Раньше Игорь работал в отделе технической кибернетики ИГМ и ТК им. М.М.Федорова в Донецке, ставшим впоследствии филиалом ГУА, участвовал в создании систем для угольных шахт.

В состав диспетчерской системы входили комплекс диспетчерского оборудования КОД-1М и подсистема табельного учета подземных трудящихся «Сатурн». КОД-1М позволял осуществить контроль работы подъема и управление главными вентиляторами и шахтным водоотливом, контроль включения или отключения линий электроснабжения подземного оборудования, прямую телефонную связь и громкоговорящее оповещение подземных рабочих. В случае аварии комплекс помогал горному диспетчеру вводить в действие план ликвидации аварий. Подсистема табельного учета давала возможность оперативно получить отчет о спуске людей в подземную часть рудника, а по окончании месяца - «табель выходов» с указанием времени работы каждого горняка. По этому табелю рассчитывались зарплата и подземный стаж работников.

Для внедрения подсистемы табельного учета на рудниках Висмута нужно было подобрать вычислительную машину немецкого комбината «Роботрон» подобную ЭВМ, применяемой в советской системе. Требовалось переработать полученное в ГУА программное обеспечение, чтобы адаптировать его к  немецким рудникам и программной среде немецкой ЭВМ. Разумеется, отчетные документы, например, список спустившихся в шахту, табель выходов на работу в подземную часть рудника и другие, система должна была представлять на немецком языке.

В эту работу мы вовлекли молодого инженера Хайнца Фидлера и некоторых других немецких сотрудников отдела. Фидлер окончил политехнический институт в Киеве и хорошо говорил на русском. В связи с  большим объемом работы по программированию пытались привлечь кого-либо из программистов Организационно-вычислительного центра Висмута (ОВЦ). Главного инженера ОВЦ  Борисовского приглашали на технические совещания по внедрению системы в ГД к Андрееву. На возражение Борисовского, что тема не по профилю ОВЦ, Андреев заметил: - Тема, конечно, не ваша, но и не чужая для  вас. Тем не менее, договориться с ОВЦ не удалось.

Необходимо было выполнить значительный объем  проектной документации: чертежи и электрические схемы для установки и подключения комплекса диспетчерского оборудования КОД-1М,  ЭВМ и устройств табельного учета к контролируемым объектам на двух рудниках. Документацию разработало в 1978 - 1979 годах Проектное предприятие (ПП). Вел проекты заместитель начальника отдела электрики и автоматизации Ростислав Лобанов. С ним мы с Черкашиным встречались в ПП довольно часто, почти каждую неделю. Надо отдать должное Лобанову, он был опытным проектировщиком, въедливым, дотошно выяснявшим особенности незнакомого ему оборудования, что позволило в итоге выполнить проекты на высоком уровне. Вместе с тем, иной раз не удерживался от резкостей и категоричности в суждениях. Между нами возникали споры, были и разногласия по некоторым  вопросам проектируемых систем, что коснулось немецких сотрудников, участвовавших в проекте. Разногласия могли нанести ущерб внедрению систем. В ситуацию вмешался Андреев, переговорил с главным инженером ПП Забелиным и с его помощью положил конец спорам и разногласиям. Поддержка Андреева нашей работы для меня много значила, придавала уверенность, тем более в начальный период жизни в Зигмаре.

Подземным рельсовым транспортом (откаткой) в отделе занимались немецкие сотрудники доктор Вольфганг Венцлафф и инженер Фолкер Андреас. На мой взгляд, усилий двух сотрудников в этой области было недостаточно, работы требовалось расширить.

В конце  1978 года мы пригласили в рамках  технической помощи специалиста  отдела подземного транспорта  Донуги  А.М. Скворцова. Скворцов обследовал технологию и технику откатки на  ГДП 09 и Беервальде, подготовил соответствующий отчет.

На этих ГДП перевозка руды и породы, оборудования и материалов для горных работ осуществлялась на откаточных горизонтах по рельсовым путям с колеей 600 мм в составах глухих вагонеток небольшой емкости. В качестве локомотивов использовались в основном аккумуляторные электровозы нескольких типов, всего на ГДП Общества их было около 750, число контактных электровозов не превышало 40. 

   Применялась двухступенчатая откатка, бывшая значительно дороже одноступенчатой. При этом аккумуляторные электровозы  перевозили составы от погрузочных пунктов под рудоспусками до пересечения горных выработок, где размещались сборочные разминовки, а контактные  электровозы везли дальше по магистральным выработкам в околоствольный двор.

                ГДП 09 в Ауэ было самым глубоким рудником на тот период в  Европе, откатка   использовалась на 18 горизонтах с высотой между ними 30м. С поверхности до горизонта – 910 м были пройдены  вертикальные стволы, два  клетевых и один скиповой. Горизонты лежащие от - 910 м до глубины – 1712 м сообщались между собой слепыми стволами, по которым подъем и спуск вагонеток осуществлялись в одно-, двух- и трехэтажных клетях. В тот период на откатке  ГДП 09 было  занято около 800 человек,  что составляло треть подземных рабочих  рудника.  

   Наблюдались высокая аварийность тяговых  электродвигателей аккумуляторных электровозов, малый срок службы аккумуляторных батарей, фактические затраты на откатку превышали принятые в проектах.

Отчет Скворцова рассмотрели у  Евлюхина, затем с ним ознакомился Андреев. Приняли решение увеличить количество работ по совершенствованию откатки, а для этого  пригласить на работу в НТЦ специалиста по подземному рельсовому транспорту. Им стал В.П.Степаненко, научный сотрудник  Института горного дела им. А.А.Скочинского. Он приехал в Зигмар в 1980 году.

В составе диспетчерской системы мы также начали разработку подсистемы «АСТРА», предназначенной для организации в течение смены рационального вывоза руды от рудоспусков в околоствольный двор. При этом ставили задачу сократить затраты и время доставки руды. Алгоритмы, иными словами, математическое описание работы этой подсистемы для последующего программирования, разрабатывал Черкашин.      

Работы по ВЧ связи вел в отделе Евгений Михайлович Корж. Вместе с ним работали немецкие инженеры Холгер Крегер и Томас Манн.

ВЧ связь требовалась горнякам, спускавшимся на крыше клети в шахтный ствол для осмотра и ремонта проложенных по его стенкам направляющих конструкций для подъемных сосудов, кабелей и трубопроводов. Ранее Корж создавал подобную аппаратуру в институте шахтного строительства УкрНИИОМШС в Харькове.

Нами было предложено применить для ГДП  №9 в Ауэ производимую одесским заводом «Нептун» высокочастотную  аппаратуру «Астра», обеспечивавшую связь машинистов аккумуляторных  электровозов с диспетчером. Эта аппаратура была получена в 1981 году. Ее установили на откаточном горизонте –1300 метров, где действовала смешанная контактно-аккумуляторная откатка. Там был смонтирован троллей, т.е. контактный провод. Связь машинистов электровозов при их поездках осуществлялась с транспортным диспетчером, размещавшимся в околоствольном дворе. Аппаратура была испытана и введена в эксплуатацию в 1982 году.

Трудоемкой была работа горняков по расширению вертикальных скважин, пробуренных из горных выработок. Горнорабочие, пользуясь небольшой клетью, спускались в забой скважины на глубину несколько десятков метров и там работали смену, расширяя скважину по диаметру от 0,5 до 3  метров. При этом рабочие находились в небольшом замкнутом пространстве с нависающей над головами клетью. Переговорить, сообщить о ходе работы можно было лишь с помощью аппаратуры ВЧ связи. Такая аппаратура предлагалась нами в виде штрекового аппарата с подключенной к нему и проложенной по стенке скважины проводом-антенной и двух-трех переносных радиостанций у рабочих. Штрековый аппарат  устанавливали в горизонтальной выработке (штреке) у устья скважины.

После отъезда Коржа в декабре 1980 года работами по ВЧ связи в отделе автоматизации занимался Олег Игоревич Благов.

Взаимодействие русских и немецких сотрудников НТЦ обеспечивало бюро переводов. Старшей переводчицей была фрау Ванке, стройная миловидная женщина, всегда спокойная и дружелюбно настроенная к советским специалистам. При переводе четко произносила немецкие и русские фразы. Два раза в неделю фрау Ванке вела курсы немецкого языка, которые были устроены в НТЦ для новых сотрудников.

 Первое время без достаточного знания языка общение с немцами было довольно затруднительным. Был со мной такой случай в 1978 году.  В немецких коллективах Висмута проводились торжественные собрания, посвященные, кажется, юбилею немецкого профсоюза. Требовалось участие в этих собраниях  советских специалистов. Одно из собраний должно было проводиться в доме отдыха недалеко от Зигмара, и мне предложили поехать туда с приветствием от советской стороны. В ответ на жалобу о слабом знании немецкого языка и просьбу о переводчике сказали, - Все переводчики заняты, но тезисы дадим, с тобой поедет представитель Обкома СЕПГ Висмута, машина для поездки на собрание будет ждать у ГД, справишься сам. Пришлось самому написать, пользуясь словарем, выступление на немецком языке, прочитать фрау Ванке. Выслушала, кое-что подправила, подбодрила – приветствие поймут, волноваться не надо. И все же, чувствовал себя там, как говорится, не в своей тарелке, хотя встретили дружелюбно, зал аплодировал выступлению, и организованный после банкет снял волнение.  

У немецких сотрудников отдела были свои особенности. В работе они стремились придерживаться установленного порядка, запланированных заранее сроков. Предлагая кому-либо из них выполнить незапланированную ранее работу, в ответ можно было услышать, что на эти дни у него предусмотрен отпуск для своего дела, например, поездки в спортлагерь, да и прежняя работа не закончена. Уговорить его отказаться от своего мероприятия в пользу предлагаемой  работы, было практически невозможно, такого просто не понимали. Вначале даже показалось, что эти сотрудники больше думают и занимаются своими делами, чем работой. Однако это было неверное впечатление. Работы выполнялись, и сроки соблюдались без драматизма и лишних эмоций. У немецких сотрудников было принято в 9 часов делать перерыв для кофе и второго завтрака чаще в кантине, иногда на рабочем месте; в 14 часов опять же кофе в кантине, хотя обед был два часа назад. Спросил Роланда Хайдике, чем это вызвано. Ответил, что у немцев такой режим питания:  кушать понемногу, несколько раз в день в одно и тоже время, это давно вошло в привычку и хорошо для здоровья. Кстати, привычку ходить в кантину мы у немецких коллег быстро переняли.

 С немецкой стороны нередко устраивались «бригадные вечера» отдела, то есть совместные поездки немецких и советских сотрудников с семьями  в какой-либо дом отдыха с ночевкой или в кафе. Иногда немецкие коллеги приглашали советских сотрудников к себе на дачу.  Так, в начале апреля 1978 года мы хорошо провели время на даче экономиста отдела Вольфганга Рушера, что видно на показанных ниже фотографиях.

На переднем плане вполоборота стоят Черкашин и Корж, между ними моя жена Галина, правее жены немецких сотрудников. На втором фото, слева направо, Роланд Хайдике, я и Дитмар Клетцнер, за мной виден Игорь Черкашин.

   Такие встречи позволяли лучше узнать друг друга, в какой-мере сблизиться,  проходили в дружелюбной атмосфере, а для новичков были просто неоценимы.

В НТЦ работало более двадцати советских специалистов. Свой непосредственный руководитель,  главный инженер НТЦ, свои партийная и профсоюзная организации, общие характер и  направленность работы объединяли советских сотрудников в единый коллектив, что, помимо всего, позволяло новичкам быстрее освоиться.

Большое влияние на работу коллектива, настроение сотрудников, на условия адаптации новичков оказывал, по определению,  главный инженер НТЦ Юрий Яковлевич Евлюхин. Знающий горняк, в меру требовательный руководитель, стремящийся всегда быть в курсе дел каждого отдела. Работалось с ним без особого напряжения, помогал и поддерживал, но не любил и не хотел, чтобы без его согласия кто-либо из сотрудников решал деловые вопросы в ГД. Очень хорошо знал немецкий язык и не стеснялся лишний раз это подчеркнуть, при случае делал замечания некоторым сотрудникам, говоря, что они в разговоре с немцами используют язык примитивный, базарный. Активно занимался спортом, хорошо играл в волейбол и особенно в теннис, нередко выступал в турнирах за команду НТЦ. Однако в отличие от большинства мужчин в Зигмаре был равнодушен к охоте и рыбалке, в сауне и в кантине не появлялся.

 Самым многочисленным в НТЦ в то время был отдел горной технологии. Начальник отдела Юрий Максимович Найденко, сотрудники Олег Мухарбекович Кастуев, Валерий Федорович Рогизный, Станислав Петрович Левчик, Виктор Томельгас; все они приехали в Висмут примерно в одно время, большинство в 1975 году.

Найденко я нередко встречал в бассейне в Пельцмюле, который мы с Галиной поначалу часто посещали. Юрий Максимыч надевал очки пловца и практически  без остановок плавал правильным стилем кроль, кругами, почти все отведенное нам время. Как я понимал, плавание для него было главным занятием, поддерживающим здоровье.

 С Валерием  Рогизным, а также с Рябкиным из отдела геофизики, играли вместе в волейбольных турнирах за команду НТЦ и не раз занимали первое место.

С Олегом Кастуевым в дружеских отношениях был Женя Корж. Как-то на работе позвал меня, - Зайди, тут у меня один не русский сидит. Думаю, что значит не русский, если немец, что в этом необычного. Оказалось, Кастуев.

 – Почему же не русский? 

  - Да он осетин. 

А он принес показать нам фронтовую газету времен Великой Отечественной войны с заметкой о своем отце и боевом эпизоде, в котором тот участвовал. С интересом прочитали, тем более что и мой отец и отец Коржа также были фронтовиками.

В 1978 году профоргом НТЦ был сотрудник отдела вентиляции Анатолий Валентинович Кретинин. К 7 ноября НТЦ выпала очередь подготовить праздничный вечер Зигмара в советском клубе, и Анатолий, как профорг, стал главным организатором. Работы хватало, поэтому он раздал всем сотрудникам, включая себя,  задания и, хотя и слушал, но не принимал никаких отговорок, если кто-либо пытался увильнуть. Вместе с А.В.Артемовым мы выполняли поручение  - в необходимый момент вечера должен был «вспыхнуть» размещенный на стене банкетного зала силуэт крейсера «Аврора» с лучом прожектора. Конструкцию эту сначала надо было придумать и изготовить. Сделали, установили и к нашему и зала удовольствию, силуэт с лучом «вспыхнул».

               Как-то Анатолий вместе с немецким профсоюзом НТЦ организовал в конце зимы выезд на зимнюю рыбалку; в микроавтобусе «Б 1000» поместились трое немцев и трое русских: Корж,  Кретинин и я. Поехали на один из водоемов  в сторону Лейпцига. Ловили в основном близко к берегу, на неглубоких местах, считая, что в это предвесеннее время рыба в поисках корма подходит к берегу. Да и безопаснее так было, лед был уже не крепкий, как бы не провалиться. Рыбалка прошла на высоком уровне - с определением победителя, раздачей призов и, соответствующим такому событию «обмыванием». Правда, мне приз не достался, другие были более умелыми рыбаками. Зато удовольствия хватило на всех.

  Зимняя рыбалка в 1978 году: Слава Лобанов, за ним Корж,

         слева вдали Кретинин.

В начале марта 1979 года была одна из последних, если не последняя, поездка на зимнюю рыбалку. Как обычно, подъехали автобусом утром к водоему. Было уже светло, и мы стали разбредаться по разным местам, кому, где и с кем нравилось ловить рыбу. Старший предупредил, - Лед видимо хрупкий, поосторожнее, не увлекайтесь. Проверьте веревку.  

Каждый рыболов на зимнюю ловлю должен был брать с собой спасательную веревку с палкой на конце. С ее помощью нетрудно было вытащить рыбака, если он проваливался. 

Я ловил метрах в десяти от берега, недалеко был Корж, чуть в стороне метров около восьми кто-то из ЦГП. Для ловли пробивали во льду лунки пешней. Видно было, что лед хрупкий, но на это не обращали особого внимания, ловля шла нормально.

 В некоторых местах были небольшие проталины. Часа через два после начала рыбалки я пошел к одной из них. Передвигаюсь осторожно поближе и в одно мгновение проваливаюсь. Хорошо, что успел упереться руками об лед, но по пояс нахожусь в воде.

 Зову Коржа, - Женя, я провалился, помоги.

Помог, вышел я на берег, выкрутил мокрую одежду, вылил из сапог воду. Сапоги были с войлочными голенищами, как у валенок. Оделся, сушить все равно негде, и запасной одежды нет. Отъезд в час дня, через три часа. Хорошо, что недалеко был гаштет, и мы с Коржом решили пойти туда выпить водки, чтобы не простудиться. В этот момент подошел к нам Володя Колесников и сказал, что он тоже провалился в воду и надо провести профилактику, чтобы не заболеть. Пришли мы в гаштет, а там запланировано отчетное собрание немецких рыбаков, бывших также как мы, членами DAV. Собрание уже начиналось. Рядом с их столами был свободный столик, за который мы сели пока втроем. Но прежде Корж поговорил с председателем собрания, объяснил ситуацию. Мокрая одежда была налицо. Немецкие рыбаки нам посочувствовали и сказали, что не будут обращать внимание на наше мероприятие. Чуть позже пришел еще один пострадавший таким же образом рыбак из ЦГП, жаль не помню его фамилию.  Мы в связи с боязнью простуды одним допелем водки не ограничились, выпили не один раз и не два. Напоследок извинились перед немцами за помехи с нашей стороны, и пошли на автобус. С простудой мы справились, а вот поясница у меня все же заболела.

Новичком, как и я, был сотрудник отдела вентиляции Виктор Викторович Кара, неунывающий оптимист. Бывший шахтер, заслуживший все три степени почетного знака «Шахтерская слава», перед отъездом в Висмут работал в Донуги.  В НТЦ Виктор успешно вел работу по испытаниям и внедрению бесстержневой анкерной крепи горных выработок с твердеющей полимерной смесью, нагнетаемой в пробуренные в кровле шпуры. К тому же Виктор был удачливый охотник, после отъезда Забелина стал руководителем охотничьей секции Зигмара. Часто ездил вместе со всеми на  летнюю и зимнюю рыбалку, на соревнования по подледному лову за команду НТЦ.

Ритм жизни семей советских специалистов напрямую зависел от режима работы предприятий Висмута. В Генеральной дирекции, НТЦ, Проектном предприятии и ЦГП рабочий день начинался в 7 часов утра и заканчивался в 15.30 с получасовым перерывом на обед. На горных предприятиях первая смена начиналась в 6 утра и завершалась в 14.30. Автобусы, развозившие сотрудников на работу, отправлялись от Штерцельштрассе примерно в 6.40. Большинство  предпочитало добираться на работу в ГД и ПП пешком.

Напротив Проектного предприятия,  которое находилось в многоэтажном здании недалеко от Генеральной дирекции, была оборудована большая площадка для стоянки служебных автобусов. Сюда немецких и советских сотрудников привозили на работу, увозили в Геру, Ауэ, Цвиккау, во все места, где находились предприятия Висмута, и после смены везли обратно. Автомобильный транспорт был в ведении Транспортного предприятия. В условиях разбросанности предприятий Висмута по разным городам и поселкам работа транспорта имела важнейшее значение для нормальной жизни и успешной деятельности многотысячного коллектива немецких и советских сотрудников Общества.

Поражали обязательность и четкость в организации работы транспорта, как автобусного, так и легковых автомашин.  Точно в назначенное время автобусы приходили в установленное  место, в них размещались ожидающие на стоянке люди и вереница автобусов, один за другим,  покидала площадку. Всего лишь несколько минут, и площадка пуста, - ни людей, ни автобусов. Ту же картину много раз я наблюдал во время служебных поездок на рудники. Так было всегда, летом и зимой, и не только при поездках по служебным делам, но и по общественным: на праздничные мероприятия и вечера, рыбалку и охоту, для детей в школу и пионерские лагери, в дома отдыха, на экскурсии и так далее. Лишь зимой во время гололеда дальняя поездка откладывалась. На мой взгляд, организация транспорта была образцовой.

Вскоре после приезда нас поселили в трехкомнатной квартире на втором этаже трехэтажного четырехподъездного дома, выходившего  торцом, как и два соседних, на главную улицу Зигмара – Штерцельштрассе. Дома находились друг от друга в тридцати метрах, между ними зеленел газон. У подъездов стояли небольшие скамейки. Замыкали газон, образуя «букву П», два трехэтажных немецких дома,  подъезды которых выходили на улицу Кирхоффштрассе, где располагался центр Зигмара - советский клуб. От нас к клубу проще было пройти по тропинке через газон между немецкими домами, что мы и делали.

Квартира  была полностью подготовлена для жизни. Предусмотрено было все: мебель, ковер в гостиной и коврики в других комнатах, постельное белье, холодильник,  телевизор, телефон и даже посуда. Еду готовили на газовой плите, для подогрева воды служила газовая колонка. Постельное белье носили в прачечную в доме общежития на соседней улице Клингерштрассе. Остальное белье, кто хотел, стирали в стиральной машине, установленной в полуподвале каждого дома. Сушили белье на общем для всего дома чердаке. Чердак проветривался с помощью мансардных окошек в крыше, поэтому здесь же рыбаки нашего дома приспособились вялить пойманную ими рыбу. В полуподвале для каждой квартиры была выделена кладовая, там держали рыболовную одежду и снасти. Для экономии электроэнергии свет в подъездах после прихода человека автоматически включался и вскоре выключался.

 Ремонт и обслуживание квартир были в ведении немецкой  коммунальной службы, с которой взаимодействовал  комендант поселка И.Я.Тимофеев, ранее работавший во Франкфурте и переведенный  в Зигмар  летом 1978 года. Жили мы с ним на одной лестничной площадке, он в двухкомнатной квартире с женой Ниной Петровной и маленькой собачкой с вздорным характером Ютой. Бывший полковник милиции, работавший ранее в МВД, Иван Яковлевич отличался ровным характером, был общителен и прост в отношениях с людьми. Лет ему было за пятьдесят, иногда играл в волейбол, но чаще судил волейбольные турниры, нередко был главным судьей проводившихся в Зигмаре спартакиад. И в  художественной самодеятельности участвовал, читал стихи Маяковского.

В этом же подъезде, на первом этаже с женой и двумя детьми жил мой товарищ по отделу Женя Корж, страстный рыболов.

В первые дни после приезда мы прошли обязательное медицинское обследование в советской поликлинике. Размещалась она в двадцати минутах ходьбы от наших домов, занимала второй этаж в одном из зданий немецкой больницы Висмута в Рабенштайне. Анализ крови и другие стандартные анализы сдавали в лабораторию этой больницы, которая обслуживала и нашу поликлинику. Больница имела родильное отделение, где иногда рождались дети советских специалистов. Главврачом поликлиники, считавшейся центральной в Висмуте, работал москвич Вадим Игоревич Савицкий. На его плечах лежал груз организации медицинской помощи для всех советских специалистов Висмута и их семей, живших в разных городах и поселках. В этих местах работали отделения поликлиники, в Гере и Ауэ терапевт и детский врач, в Пирне (ГДП «Кенигштайн») терапевт, а в Ошаце работала немецкая медсестра. Лишь в Цвиккау, где проживало около десяти советских специалистов, медицинская помощь оказывалась немецкими врачами, о чем с ними договаривался Савицкий.

Кроме того, большая работа вместе с профкомом проводилась по подготовке пионерских лагерей, где летом отдыхали наши дети, и проверке там санитарных условий и медицинского обслуживания, примерно раз в 10 дней.

Врачи клиники, терапевт Эмма Васильевна Сметанина, стоматолог Вера Дмитриевна Сошнева, гинеколог и детский врач, старшая медсестра Елизавета Мироновна Подливаева, все они приехали из Союза по линии 4-го Управления Минздрава. Опытным врачом-терапевтом была жена Савицкого Наталья Петровна, но не работала постоянно, как и все наши женщины. Лишь иногда она вела прием в поликлинике, замещая на время отпуска штатного терапевта. В один из таких моментов мы с Галиной и познакомились с ней, когда проходили первое обследование.

Медсестрами работали немецкие женщины. Медсестрой и одновременно основным переводчиком была Эльза,  в регистратуре работала Тереза, обе хорошо знали русский язык. Инга помогала терапевту, а  Кристина стоматологу и гинекологу. На втором этаже клуба в Зигмаре была оснащена медицинская комната, где старшая медсестра проводила назначенные пациентам поликлиники процедуры.

К поликлинике были прикреплены две автомашины с немецкими шоферами, «Волга» и «Вартбург», одна дежурная для обслуживания больных, другая для главврача с его довольно частыми поездками.

Поликлиника работала в тесном контакте с немецкими поликлиниками и больницами, по ее направлению проводились специальные медицинские обследования наших людей немецкими врачами. Так, углубленное обследование сердечно-сосудистой системы по договоренности с Савицким можно было провести в немецком центре профзаболеваний Висмута, располагавшемся недалеко от Зигмара.

 Надо сказать, что люди приезжали на работу в Висмут в основном средних лет, здоровые, при оформлении представляли медицинские справки из своих поликлиник. И все-таки попадали работники с хронической болезнью, о чем они предпочитали умалчивать как до приезда, так и находясь уже в Висмуте. Дело в том, что таких людей    могли не оформить на работу в Висмут или  отправить из Висмута обратно. Был случай в 1979 году, геолог из ЦГП Сливинский скрывал обострение язвы желудка, не обратился в поликлинику, даже поехал в таком состоянии на бригадный вечер. Терпел, пока можно было терпеть. Закончилось это плохо, врачи уже не смогли помочь, и даже операция не помогла спасти жизнь. Сотрудник технического отдела ГД Батурин с обострившейся язвой желудка попадал в больницу в Зигмаре, затем в 1982 году лечился в Москве. После этого его не пустили в Висмут и отчислили из штата.

Первые месяцы нашей жизни в Зигмаре проходили достаточно сложно, мы привыкали  к новой обстановке, к новым условиям. Все было иное, непривычное: страна, город, магазины, трамваи и автобусы, люди, языка которых еще не знаешь. Работа в новом коллективе, в основном немецком, жизнь в замкнутой колонии, где все на виду и, пока незнакомые, живущие в ней люди. Новые, необычные ощущения.

Нас предупредили: надо быть осмотрительными,  не знакомиться с неизвестными людьми, не давать адресов, сообщать о таких попытках, поскольку мы работаем в режимной организации и живем в чужой стране рядом с капиталистической ФРГ.  О поездке за пределы города нужно было сообщить сотруднику режимной службы НТЦ Костюченко или «руководителю» колонии в Зигмаре, им был начальник 1-го отдела ГД В.Б.Зенков. Могли и не разрешить поездку.

Труднее, чем мне, первые месяцы дались жене и дочери, впервые попавшим в такую обстановку. Обе скучали по дому, оставшимся там родным и друзьям. Как и все жены советских специалистов, Галина не работала, такой был установлен порядок. Лишь иногда наших женщин приглашали на временную работу, дежурными в общежитие и клуб или поварами советской кухни в столовые на предприятиях.  Я уходил на работу около 7 часов утра, в 8 часов убегала Марина на автобус в школу и до 3 часов дня Галина оставалась дома одна. Наступало время и возможность  активной личной жизни, чем впоследствии, когда обжились и привыкли, наши женщины пользовались в полной мере.

Поначалу выход ее из дома ограничивался  походом за продуктами в «стекляшку» и клубный магазин, иногда в мясную лавочку в Рабенштайне и небольшой магазин на «четырех углах». В клубе утром делать было нечего.

В мало знакомый центр города ехать ей одной было неинтересно, а достаточно близких по духу женщин пока не находилось, немного  времени прошло. Вот на Ленинштрассе, хотя и на другой конец города, поездки были в охотку. Там размещалась наша воинская часть, работали магазины Военторга с русскими товарами и русскими продавщицами, с ними можно было постоять и поговорить. К магазинам во двор воинской части проходили по пропускам, которые выдавал отдел кадров ГД. Ездили рейсовым  автобусом, поездка занимала не меньше получаса времени.

Продукты были свои, привычные, женщины их покупали  с большой охотой, особенно сметану и гречку, которые в немецких магазинах не продавались, также как и некоторые колбасы. Полукопченой колбасы типа краковской в немецких магазинах не было, а сырокопченая была мягкой, и мы ее подвяливали на кухне.

Случались и казусы. Жена сотрудника НТЦ Валя Романченко рассказывала:

- Вошла в автобус, села на переднее сиденье. На следующей остановке входит немка и показывает мне какое-то удостоверение. Думаю, для чего? На всякий случай показываю ей мой пропуск на Ленинштрассе. Кивнула мне, отошла и, опять показав удостоверение, села на другое место. Потом я поняла, что меня просили уступить, видимо инвалиду, выделенное для них место.

 Как и остальных вновь приехавших женщин, Галину быстро вовлекли в общественную работу, в драмкружок суфлером, хотя желания не было, раньше никогда этим не занималась. Хорошо, что было любимое занятие - вязание, благо в «Центруме» всегда предлагался хороший выбор шерстяной пряжи, был такой отдел на первом этаже у входа справа.  Женсовет каждый год устраивал в клубе выставки изделий, связанных нашими женщинами. Конечно, к выставке надо было готовиться, вязать новую вещь. И вот маленькая радость, второе место в выставке 8 марта 1979 года.

Марине было 12 лет, после приезда пошла в пятый класс школы №103 ГСВГ. Приехала она простуженная и пропустила несколько занятий в апреле и в мае. Детей в школе было достаточно много, поэтому существовали параллельные классы, в одном из них учились дети военнослужащих, в другом – дети сотрудников Висмута, живущих в Зигмаре. Из Зигмара в школу дети ездили тремя автобусами, два Икаруса возили учеников 5 - 10 классов и один небольшой был для маленьких - учеников  начальной школы. Большая часть учителей приезжала по линии ГСВГ, работали они не более трех лет. Так получилось, что в 1978 – 79 годах поменялись директор школы и большинство учителей.

 С первой подружкой – одноклассницей Юлей Евпак Марина познакомилась с моей помощью. Ее мама Нина Евпак работала в бухгалтерии ГД и жила в нашем доме. К сожалению, Юля уехала в 1979 году. Многие дети в классе были старожилами, вскоре должны были уезжать и к знакомству с новичками не стремились. Второй подружкой - одноклассницей была Юля Бродова, ее семья жила в Зигмаре полгода. Вот и все знакомые дети поначалу. В 1979 году появилась Лера Дюжая, приехала с семьей из  Геры, ее папу перевели на работу референтом - переводчиком в Партком.

Как-то Марина и Юля Бродова катались на велосипеде по дорожке около дома, Марина за рулем, Юля на багажнике. Увидел Зенков, отругал девочек, - непорядок, ехать на багажнике запрещено правилами дорожного движения, - выразил мне по телефону недовольство и запретил прокату выдавать велосипед Марине Василенко. Так сказать, помог ребенку адаптироваться.

Помогали нам привыкнуть к новой жизни товарищи по работе Женя Корж и Игорь Черкашин, их жены Галина и Нонна, наши соседи Тимофеевы. К Нине Петровне Тимофеевой дочь сама ходила в гости.  

В первое время после работы и в выходные дни мы часто выходили на прогулки, сами или с Черкашиными или с Женей Коржом и его женой. Осваивали незнакомую местность, с интересом открывая новые для нас места. Приятно было прогуляться по Рабенштайну, зайти и выпить пива в кафе «Голден Леве», или зайти в кафе напротив и получить кофе с ритуальным разговором на немецком языке: - Как Вам подать кофе, в чашке или кофейнике и т. п. По этой уютной улице в Рабенштайне мы обычно шли не далее ее пересекавшего высокого виадука и возвращались обратно.

Хороши были прогулки в выходной день в Пельцмюле. Десять минут ходьбы от наших домов и мы в парке, в котором ждут посетителей небольшой зоопарк, лотерея, музыка, киоски, где есть пиво и готовят боквурсты и братвурсты. Рядом с киосками столики, где можно посидеть с этим вкусным делом до или после прогулки. Недалеко пруд, где плавали лебеди и утки, которых любили кормить дети и взрослые. В Пельцмюле приезжало в выходной день немало немецких семей из Карл-Маркс-Штадта, погулять и отдохнуть с детьми.

В конце апреля 1978 года Профкомом Висмута была организована запоминающаяся поездка в курортный город Цинновиц на Балтийском море. Приглашены были семьи всех советских специалистов Общества. Из Зигмара, Геры, Ауэ, Цвиккау, Пирны, Ошаца люди отправились в путь в колонне из двадцати, примерно, автобусов «Икарус». 29 апреля  колонна проехала с юга на север всю ГДР и вечером появилась в Цинновце. Там, в пятиэтажном современном доме отдыха - отеле «Ротер Октобер», принадлежавшем Висмуту,  нас ожидали представители Профкома. В их числе, как помню, были Корж и Кастуев. Они довольно быстро разместили всех нас в номерах и пригласили на ужин.

30 апреля утром съездили на экскурсию в Штральзунд, где побывали в морском музее, после  гуляли с детьми по берегу моря у дома отдыха и кормили медленно летящих за нами чаек, бросая им в воздух кусочки булочек. В спортзале состоялся волейбольный турнир. Вечером, как и другие висмутяне, сидели вместе с Черкашиными за столиком в уютном баре дома отдыха, пили вино и радовались жизни.

Утром 1 мая  все вышли на  демонстрацию. Для нас первомайская  демонстрация всегда была началом праздника и его непременной частью, так мы были воспитаны. Участие в демонстрации создавало праздничное настроение, ощущение общности с окружающими людьми, со страной. Собрались у дома отдыха в колонну и прошли по городку мимо импровизированной трибуны, где  нас приветствовали представители руководства и парткома Висмута. Из тех, кто находился на трибуне, тогда я знал только Андреева.

 После демонстрации в одном из залов дома отдыха был организован для детей праздничный обед.  Детей было много, все разного возраста и из разных мест, и, конечно, хлопот и забот у женщин – организаторов было хоть отбавляй. Зато гомона, веселья детей было с избытком к большой радости родителей. Позже состоялся праздничный ужин для взрослых. В большом зале ресторана поместились все, фуршетные столы расставили в вестибюле перед входом в зал. Весь вечер звучала музыка, площадка для танцев не пустовала. Было хорошо, весело, празднично и надолго запомнилось.

С одной из традиций жизни Зигмара, проводами советских специалистов, завершивших работу в Висмуте, я познакомился в мае 1978 года. Это были проводы Олега Семеновича Докукина, долго работавшего секретарем парткома Общества и уезжавшего, домой в Харьков. В город моей молодости, где я пять лет прожил в студенческом общежитии, учился и окончил Харьковский горный институт. Проводы проходили в банкетном зале клуба. Полчаса постояли за тремя поставленными буквой П. столами, накрытыми белыми скатертями, были выступления и пожелания советского и немецкого руководства, выпили раз, другой. У выхода из клуба ожидала автомашина. Успел сказать Валентине, жене Докукина: - Жалко, что Вы уезжаете. – Не надо жалеть, - в ответ. 

Летом провожали сотрудника НТЦ Володю Пащенко. Он и его жена жили в пятиэтажке, куда и пришли провожавшие, симпатизировавшие им люди. Было немало мужчин и женщин. В гостиной  двухкомнатной квартиры стол с вином, водкой и  закусками. Немного упакованных вещей, основные вещи отправлены раньше в контейнере. В спальне на прикроватной тумбочке забыт пузырек успокоительных капель, видимо пользовались для лучшего сна. Минут сорок тосты за прошедшую жизнь в Зигмаре и будущую в Харькове, воспоминания о прошлом, пожелания успехов. Спасибо всем от уезжающих хозяев. Все происходит хотя и оживленно, со смехом, но с оттенком грусти. Наконец, берем чемоданы и провожаем Пащенко и его жену к автобусу. Просят, - Возвращайтесь в квартиру, там осталось что выпить, посидите, вспомните нас еще раз.

Связано ли это с адаптацией организма к новым условиям или нет, не знаю, но в начале июля, через три месяца жизни в Зигмаре, у меня случился приступ аппендицита. Терапевт советской поликлиники Сметанина, уложив меня на кушетку, стала  осматривать и попыталась пощупать живот. Непроизвольно оттолкнул ее руку.

- Я только дотронусь, больно не будет.

- Хорошо.

Подносит руку к животу, и опять отталкиваю.

- Все ясно, нужна операция. Эльза,- говорит медсестре, - быстро вези к хирургу в немецкую клинику, домой за вещами и в больницу. И не спускай с него глаз.

Так и было, не прошло и пяти минут моего пребывания в квартире, слышу голос Эльзы в подъезде, - Слава, где Вы? Надо ехать!

В приемной немецкой больницы в Штольберге, увидев мое невеселое лицо, приободрили – все будет хорошо. Операцию сделали утром следующего дня, под общим наркозом. Перед этим, чтобы не боялся, дали выпить какую-то таблетку. В палате лежали, кроме меня, трое немцев, с одним из них, помнится, он был горнорабочий, общались – разговаривали друг с другом на ломаном русско-немецком языке.

Жены и дочери в это время в Зигмаре не было. В конце июня Марину после окончания пятого класса отправили в пионерлагерь «Цинновиц», а Галина  уехала домой в Москву, поправить настроение. На третий день после операции приехали навестить меня Женя Корж и Олег Кастуев. Как я был рад этому визиту, уговаривал их побыть еще, не хотел отпускать.

Всех приезжающих в Зигмар специалистов и их жен довольно скоро вовлекали в общественную работу, и я не стал исключением. Стоило несколько раз поехать на рыбалку, как было предложено возглавить рыболовную секцию. Благо подошел срок перевыборов и  предыдущий председатель  Фиалко из ЦГП, облегченно вздохнув, передал мне свои обязанности. Как я узнал позже, был спор между секциями рыболовов и охотников. Рыболовы считали, что их обделяют, мало выдают  денег на поездки, а вот охотникам дают больше, и требовали  в месткоме Зигмара пересмотреть бюджет. Охотники возражали и не без успеха. В дальнейшем эти споры прекратились. Поездок хватало всем, и  вопрос больше не поднимался.

Одна из поездок  на летнюю рыбалку была на озеро Морицбург, в мае месяце, вместе с Коржом. Автобус ждал рыбаков на Штерцельштрассе в субботу в половине третьего ночи. Сели. Старший группы, отвечавший за порядок в поездке, отметил в списке кто едет, и сказал шоферу, что можно трогаться. К озеру подъехали минут через сорок. Старший предупредил,

 - Отъезд в час дня,  не опоздайте, задержавший автобус больше пятнадцати минут в следующий раз не поедет.

              Хотя поездки рыбаков  планировались почти каждую субботу, никто не хотел лишать себя удовольствия хотя бы один раз, опозданий практически не было.

              Обогнув озеро, Женя привел меня на самый дальний мосток, влево за которым метрах в тридцати  озеро кончалось. Перед берегом рос невысокий камыш, за ним виднелась небольшая дача, у камыша плавали  два белых лебедя. Деревянный мосток, сделанный для рыбной ловли, как и остальные на озере, входил в воду метра на четыре.

              - Здесь ловят карпа. Бери цвибак (сдобный сухарь), размочи, накатай шарики для насадки и лови, - сказал Женя и ушел на соседний мосток.

               Тишина, медленно поднимается солнце. Лебеди разгоняются, метров через семь отрываются от воды, звучно взмахивая крыльями, поднимаются друг за другом в воздух и улетают. И опять тишина, небольшой ветерок, скорее дуновение воздуха, отчего вода слегка рябит и тихонько накатывает на мосток и берег.

               Вздрагивая от нетерпения, вытаскиваю из чехла и собираю удочку, катаю в ладонях размоченный цвибак, насаживаю шарик на крючок и забрасываю метров на восемь в воду. Удочку кладу на мосток и, не отрывая взгляд от выглядывающего из воды поплавка, жду поклевки. Поплавок потихоньку сносит, поднимаю удочку, проверяю насадку и опять забрасываю. Солнце пригревает. Наконец, поплавок резко ведет в сторону и он косо уходит в воду. Поклевка карпа! Подсекаю и не быстро, чтобы рыба не сошла с крючка, подтягиваю к мостку плещущего в воде, сопротивляющегося карпа. Подвожу подсачек и рыба поймана.  Готовлю новую насадку, забрасываю в то же место и опять жду, посматривая на поплавок. В промежутке между забросами выбираю несколько минут для бутерброда и чая из термоса. Солнце все выше, время   идет незаметно, и вот уже 12 часов. Пора собираться и двигаться к автобусу.

                  Команда рыболовов НТЦ, 1978 год: Зернов, Василенко, Егоров,

                Кара, Корж, Артемов.

Общественная жизнь в Висмуте находилась на весьма высоком уровне,  ей постоянно уделяли  внимание  руководство Общества и партком. Для проведения  мероприятий профсоюзным организациям выделялись немалые денежные средства. Люди в нерабочее время постоянно были заняты подготовкой и участием в различных делах и мероприятиях - политических, организационных, культурных, спортивных. Это и было целью. Вовлечение в общую жизнь коллектива приезжающих на работу в Висмут, особенно новичков, делало возможной более быструю их адаптацию к новым условиям работы и быта. Постоянная  занятость людей полезными для себя и Общества делами уменьшала вероятность возникновения ссор, склок и тому подобного, позволяла сохранять благоприятную обстановку в коллективе.

               Большую разностороннюю работу по организации общественной жизни выполнял профсоюз: профком Висмута, месткомы Зигмара, Геры и других мест, где жили советские специалисты, женсоветы, профбюро и профорги на предприятиях.

Профком объединял ряд комиссий - производственную, культурно-массовую, социально-бытовую, спортивно-массовую, комиссию по работе с детьми. Такая же структура была и у месткомов. Профком возглавлял освобожденный председатель и его заместители. В 1978-79 годах председателем профкома был Михаил Владимирович Якушенко, гидрогеолог высокой квалификации, а его заместителем  начальник одного из отделов ОВЦ  Анатолий Андреевич Рудычев, возглавлявший одновременно производственную комиссию.

В ноябре 1978 года состоялась отчетно-выборная профсоюзная конференция, на которой новички, я и Виктор Кара из НТЦ,  Юрий Усольцев из ЦГП, Павел Иванович Мариничев из ГД, были избраны членами профкома. На первом заседании нового профкома меня избрали председателем социально-бытовой комиссии, Кару – спортивной, Усольцева – детской, так мы называли комиссию по работе с детьми. Культурно-массовая комиссия осталась с прежним председателем Николаем Морозовым из ПП. Мариничев стал заместителем председателя профкома.

Надо сказать, что в первый наш год в профкоме, мы переняли у  Якушенко,   Рудычева и Морозова хороший опыт работы в профсоюзном комитете большого коллектива.

Вскоре после конференции в первые выходные дни  декабря должна была состояться плановая поездка висмутян на горнолыжный курорт Обервизенталь в дом отдыха «Активист». Поездка была подготовлена прежней социально-бытовой комиссией. Якушенко сказал мне, – Поезжай, посмотри, как это делается, организация этих поездок - обязанность социально-бытовой комиссии. Размещайся в номере, подготовленном для Рудычева, он не поедет.

Списки отъезжающих из Зигмара, как всегда, передали для сведения в 1-ый отдел ГД Зенкову. Он меня вычеркнул, мотив - поздно записался. Словом, очередная мелкая придирка. Якушенко возмутился, минут через пятнадцать позвонил мне в НТЦ, - Поезжай и делай, как договорились. Запрет снят.

Позже Якушенко ездил со мной в один из домов отдыха, показывал, как договариваться с администрацией о предстоящем выезде.

Социально-бытовая комиссия профкома распределяла путевки в санатории и дома отдыха в Союзе, легковые автомашины, организовывала выезды на выходные дни в немецкие дома отдыха Висмута. В состав комиссии входили представители всех месткомов и главный врач советской поликлиники Вадим Игоревич Савицкий.

Путевки выделял профсоюз Минсредмаша - в дома отдыха и санатории, бывшие в его ведении. Как правило, путевки выделялись для отдыха во втором – третьем кварталах. По сравнению с тем, что получали люди, работавшие в Союзе, например в организациях Минуглепрома, путевок было ощутимо больше, и за счет соцстраха тоже. Наиболее привлекательными считались путевки в детский санаторий «Голубая даль» в Геленджике, дом отдыха «Судак» в Крыму, санатории «Горный» недалеко от Ялты, «Таврия» в Евпатории, а также санатории в Кисловодске, Пятигорске и Железноводске. Небольшим спросом пользовались путевки в дом отдыха «Мерерана» в Нарве Эстония, большинство их приходилось отправлять обратно, что вызывало неудовольствие и упреки профсоюзных работников Минсредмаша. Иногда советские специалисты просили нас выделить путевку в дом отдыха «Ротер Октобер» в Цинновце, чтобы это сделать, мы договаривались с немецким профсоюзом.

Распределение путевок проходило несколько стадий; вначале  уточнение с месткомами претендентов на путевки и вариантов распределения, затем консультации с поликлиникой и, наконец, окончательное согласование на  заседании комиссии. Переговоры, обсуждения обычно вели по  телефону. Заседание комиссии проводилось в Зигмаре, в одной из комнат клуба. Приезжали все члены комиссии, конечно, были споры, но в итоге приходили к компромиссному решению. В спорных случаях по путевкам в санатории мнение Савицкого было решающим.

Дома отдыха Висмута находились в ведении  немецкого профсоюза; с его руководством ежегодно согласовывался график выездов в дома отдыха семей советских специалистов. Были и другие, большие и маленькие вопросы, возникавшие в общей жизни советского и немецкого коллектива, требовавшие совместных решений и общей с немецким профсоюзом работы. Проводились и неофициальные встречи двух профсоюзных организаций. Перед своим отъездом домой в 1979 году Якушенко организовал такую встречу и посещение нашей сауны в советском клубе членов Профкома и руководства немецкого профсоюза во главе с его председателем  Штрынницем. После сауны все поднялись на ужин в небольшой зал на третьем этаже, устроенный для приема гостей.  Вначале беседа за столом носила однобокий характер, говорили на немецком языке Якушенко и немцы, остальные больше молчали, стесняясь своих небогатых возможностей в немецкой разговорной речи. Михаил это обнаружил и призвал нас быть более активными, говоря, что это прекрасная возможность для знакомства и в будущей работе в Профкоме очень пригодится. После такого обращения языки у нас развязались, и беседа стала общей.  

Большую заинтересованность у всех вызывали распродажи, которые проводили местком и женсовет Зигмара  совместно с магазинами Висмутхандель (Управление торговли Висмута). Распродажи проводили в клубе, чаще всего в спортзале, два – три раза в год. На распродажи привозили товары, пользующиеся спросом у зигмарян и практически отсутствующие в обычной продаже. Это были кожаные куртки и дубленки, ковры и деки, а также сервизы «Мадонна», «Роза», «Голубой», «Золотой», хрусталь. Дефицитные товары местком и женсовет заранее распределяли и выдавали талоны. Учитывались разные факторы, покупал ли эту вещь ранее на прошлых распродажах, скоро ли отъезд домой, ведет ли общественную работу. Предпочтение отдавалось ветеранам Великой Отечественной войны. Все же некоторых товаров для всех желающих нехватало и возникали споры, замечания и претензии к социально-бытовой комиссии месткома и женсовета. Например, некоторые ветераны настаивали выделить вещи не только для себя, но и для своих взрослых детей, живших в Союзе, им возражали. Обладатели талонов получали изделия в ближайшем  магазине  Висмутхандель на Оберфронауэрштрассе.

Средоточием общественной жизни Зигмара являлся советский клуб. Комплекс зданий клуба вмещал практически все для этого необходимое. Большой кинозал со сценой, где проводились партийные и профсоюзные собрания, концерты нашей художественной самодеятельности и артистов, приезжавших на гастроли в ГДР из Москвы и Ленинграда, демонстрировались кинофильмы. Спортзал, кегельбан, биллиардная комната, тир, настольный теннис, кладовые спортинвентаря. В ста метрах от клуба теннисный корт и городошная площадка. Банкетный зал, где проводились праздничные вечера, банкеты, приемы гостей. Небольшой продуктовый магазин.

В полуподвальном помещении под спортзалом была оборудована большая сауна с двумя парилками, бассейнами с холодной и теплой водой, душевой, с комнатой для отдыха и местом для массажа, устроен был также небольшой зал на третьем этаже для приема гостей после сауны.

Пользовалась популярностью кантина, где можно было посидеть и поговорить с друзьями, выпить один – два бокала (гросс или кляйн)  вкусного бочкового пива «Вернесгрюнер» с орешками, водки  или вина, поесть, если жена уехала в Союз, а самому готовить еду не хочется. В субботу после рыбалки, особенно зимней, и традиционной сауны ноги сами несли в кантину. Однако не увлекались, подолгу не сидели, дома ждала жена к обеду. Распоряжался в кантине Герберт, помогали ему жена Соня, иногда дочь, и постоянный кельнер Франк.

На втором и третьем этажах размещались небольшая гостиница, медицинская комната, комнаты для заседаний месткома, женсовета, комиссий профкома, для детских кружков и занятий женщин шитьем и вязанием, для занятий музыкой и автошколы. Ведал всем этим хозяйством директор клуба, числившийся в штате профкома. В наше время директором клуба был Таратынов.

Первый в Зигмаре новый год, 1979, мы встречали в советском клубе. В середине банкетного зала стояла новогодняя елка, переливаясь разноцветными огнями гирлянд, блеском серпантина и стеклянных шаров. Вокруг нее праздничные столы, их установили, можно сказать, по интересам, учитывая, кому с кем было интереснее сидеть за одним столом. Сначала услышали поздравления и пожелания здоровья и счастья в новом году от общего стола, где находились организаторы праздника, затем звучали тосты и пожелания за каждым столом, провели с шутками и смехом новогоднюю лотерею. Фурор вызвал фейерверк на площадке перед клубом, устроенный, когда объявили перерыв и все вышли подышать свежим воздухом и посмотреть на салют.  Обрадовались. И попали в мороз. Надо сказать, что в ночь на 1 января 1979 года  в Зигмаре, как и во всей округе, ударил 20-градусный мороз. Коммунальные системы немецких домов к такому холоду не были приспособлены, на время погас свет в клубе и в наших домах. Но настроение оставалось праздничным, вернулись в банкетный зал к елке и продолжали веселиться. Когда же пришли из клуба домой, пришлось искать и зажигать свечи.

Все живущие в Зигмаре могли найти себе занятие по душе, как мужчины, так и женщины. Среди мужчин особенно процветали рыбалка и охота, игра в волейбол и теннис. 

Устраивались праздничные турниры, где от каждого предприятия - НТЦ, ПП, ЦГРП и ГД – выступала своя волейбольная команда, победителям местком Зигмара вручал призы и почетные грамоты. Спортивно-массовая комиссия профкома ежегодно организовывала «Дни спорта», поочередно в Гере, Ауэ и Зигмаре. «Гвоздем» «Дня спорта» являлся волейбольный турнир сборных команд, в том числе и сборной Зигмара.  Турнир вызывал большой интерес болельщиков – жителей поселка, в котором он проводился.

Имея со студенческих  лет первый спортивный разряд по волейболу и спортзал рядом с домом в Зигмаре, в волейбол я стал  играть и участвовать в турнирах за команду НТЦ с первых же дней. Была также команда, представлявшая  Зигмар в одной из групп первенства Карл-Маркс-Штадта. В 1978 году в этой команде играли Термосесов (организатор и капитан команды), Башмаков, Колесников, Колиненко (все ребята из ПП, примерно одного возраста), я и кто-то еще.

 Иногда в день календарной встречи не хватало игрока. Помню, как-то в июле, у советского клуба Слава Термосесов настойчиво уговаривал меня ехать на очередную, для меня первую игру в этой команде, хотя в тот момент я еще не оправился после операции аппендицита и был на больничном. В другой раз, там же у клуба простуженного Женю Башмакова не пускала на игру жена,

 - Нельзя тебе играть, у тебя температура.

 - Да я поеду зрителем, играть не буду.

После пяти минут спора,

- Ну что с тобой делать, поезжай зрителем. Все равно, твою спортивную форму я спрятала.

Поехали и, конечно, Женя играл, несмотря на температуру, играл в своих же кроссовках, взятых им дома втайне от жены.

Периодически устраивались в спортзале клуба встречи с волейбольными командами воинских частей, приезжавшими из Карл-Маркс-Штадта и Лейпцига.

Теннисная команда и команда стрелков Зигмара, из советских специалистов, постоянно выступали в немецком первенстве одного из городских  округов.

Вместе с тем, любой желающий мог прийти в спортзал или на теннисный корт и для своего удовольствия играть и тренироваться.

Многочисленными были секция рыбаков, которые являлись членами Немецкого союза рыбаков (сокращенно DAV), и секция охотников, входившая в Клуб военных охотников (КВО) воинской части, размещенной в Карл-Маркс-Штадте. В DAV мы платили членские взносы и имели право ловить рыбу в его водоемах, охотники через КВО получали у немецких егерей карты (лицензии) на охоту в их угодьях..

Надо подчеркнуть, что руководители Общества и его предприятий охотно занимались спортом. Генеральный директор Семен Николаевич Волощук катался на горных лыжах в Обервизентале и на водных лыжах за катером, прекрасно играл в теннис, всегда участвовал в теннисных турнирах в составе команды Зигмара и не раз выигрывал свою встречу с соперником. Все это Семен Николаевич делал в возрасте близком к 70 годам и, как рассказывал наблюдавший его В.И.Савицкий, здоровье его было в порядке, пульс и давление, измеренные сразу после спортивного занятия, были в норме.

               Главный инженер Висмута Леонид Михайлович Тормышев любил поездки на рыбную ловлю, а сменивший его в 1983 году Валентин Павлович Назаркин увлекался охотой. Обычно он ездил на загонную охоту с группой из 8 человек на двух автомашинах «Волга». Заядлым охотником, а также рыболовом был Георгий Георгиевич Андреев. Помимо этого, Андреев любил кататься на горных лыжах, периодически выезжая в Обервизенталь, приходил и на теннисный корт поиграть в теннис.  

               Зам. Генерального директора по режиму Игорь Тимофеевич Карташов постоянно ездил на летнюю и зимнюю рыбалки, живо интересовался подробностями рыболовных соревнований, при встрече поздравлял победителей.

Председатель Профкома Якушенко хорошо играл в теннис и волейбол, также как и главный инженер НТЦ Евлюхин, оба постоянно участвовали в теннисных и волейбольных турнирах. Главный инженер ПП Забелин возглавлял секцию охотников. Главный врач Савицкий часто ездил на рыбалку, иногда участвовал в загонной охоте, в роли загонщика. Начальники отделов Генеральной дирекции Юрий Сергеевич Данилов, Беляев, Васильев и сменивший его Валерий Воробьев, Виталий Васильевич Шаталов, а также приехавший позже Петр Ильич Балковой увлекались рыбалкой, а последние двое еще и охотой.

Не все  новички смогли адаптироваться  к жизни в Висмуте. Разные были причины. Одним не удалось преодолеть свое неприятие нового режима жизни, другие не сумели успешно работать на новом месте, у иных жена не хотела жить вдали от дома и уезжала, появляясь затем лишь изредка и ненадолго. Так, в начале 1980 уехал, не пробыв и года, москвич Кашапов из отдела нормирования труда НТЦ, бывший также председателем детской комиссии Месткома Зигмара и не однажды вручавший почетные грамоты детям – победителям спортивных состязаний. Все жаловался, - не та работа, не та жизнь здесь, нет автомашины, а возиться с ней его хобби. Кончилось отъездом по собственному желанию.

 Были случаи, когда человек срывался и скандалил, иные не могли удержаться от пьянства. Тем более, что причин и поводов для выпивки было предостаточно, хоть отбавляй, работавшие в Висмуте это хорошо знают. Некоторые не выдерживали, и все кончалось преждевременным отъездом. В таких случаях отправляли домой, обычно в течение 48 часов.

В начале августа 1979 года я получил первый очередной отпуск. С конца марта 1978 года, за год и четыре месяца на новом месте столько прошло событий в моей жизни, жизни семьи! Сколько переживаний!

Перед отъездом я появился в Генеральной дирекции, в отделе кадров получил паспорта и билеты на поезд и помчался к выходу. И поймал себя на ощущении, что я как на крыльях, свободен, мы с семьей выдержали и едем домой. Другими словами, было ощущение, что адаптация к новой жизни закончилась, и мы в этой среде свои.

 В Союзе во время отпуска спросил жену, как она себя чувствует в Зигмаре, не надо ли   нам уезжать?

- Нет, не надо, я привыкла, и с Мариной все хорошо, я все время с ней.

В конце отпуска встретил на Манежной площади рядом с МГРИ Николая Пучкова, работавшего начальником отдела выщелачивания НТЦ. Поговорили, узнал, что он возвращается в Зигмар раньше меня, и попросил записать нас с женой на поездку в Лейпциг. Там в начале сентября проводилась ежегодная выставка Мессе Майстер Морген (МММ) – выставка мастеров будущего. Мысли были уже о Зигмаре, теперь там наш дом и наша жизнь, туда мы и стремились.  

На главную